Белое пламя

— О таком оружии я слышал, но видеть его в действии не доводилось, — спокойно сказал я. — Впечатляет. И все же я не могу понять: почему ты не обратился к духам рода за помощью и защитой? Тебя же признали в доме Ирдари младшим лордом, защиту ты имеешь.

Полукровка посмотрел на меня с жалостью:

— Дигеро, ты издеваешься, шутишь в отместку или правда не знаешь?

— Знал бы — не спрашивал. — Мои щеки стали горячими, что тут же вызвало волну злости и досады на себя.

Бережно отложив ромашку, Яррен бросил опустевший лист кувшинки в костер и, вытянув перед моим носом загорелую мускулистую руку в черном браслете, постучал по украшению ногтем:

— Похоже, ты не в курсе, что это за штука? Такое железо надевают в тюрьме Совета кланов. Это заглушки. Самая дрянная дрянь, заговоренная всем Советом. Ощущения от них — не дай боги испытать. Словно в тебе непрерывно сверлят дырки и зверски насилуют в них. Заглушка блокирует родовую магию риэна, чтобы узник не мог обратиться к духам. Иначе, сам понимаешь, ни одного преступного мага в тюрьме не удержать — духи тут же вытащат родственничка на свободу.

— Среди риэнов нет преступников, — растерянно пробормотал я.

— Разумеется, — со всей серьезностью кивнул полукровка. — Я тоже считаю, что в Белых горах живут только святые. Кроме мерзавца Наэриля, конечно.

Я предпочел не обращать внимания на новую издевку.

— Для риэна достаточно слова чести! — выпалил в раздражении. — Если он осужден справедливо, сами духи рода будут его охранять и вразумлять. И в то же время — защищать от покушений на его жизнь. Так всегда было.

Яррен душераздирающе вздохнул и возвел очи в небеса. Когда он через миг взглянул на меня, то, к счастью, не смеялся.

— Дигеро, если бы ты не спас мне жизнь, я бы не стал терять время на эту болтовню. Но из благодарности за спасение я тебе сейчас объясню кое-что. Ты, как многие дети из древних горных домов, воспитан на представлениях вековой давности. Полуторавековой, если быть точным. Благородство, рыцарство и прочая шелупень. Это, может быть, правильно. Было когда-то. Но вот лорд Хорх, придумавший эти заглушки, прекрасно знает, что честь и благородство давно стали пустым эхом в ущелье, а ложь, как ржа, проникла в Белогорье уже так далеко, что задела даже вейриэнов. Слово чести уже никого не удержит. Сейчас и отпетый негодяй может прикинуться овечкой, и никто его не разоблачит. Некому. Духи рода, как и живые люди, будут защищать только своих, и им плевать, насколько преступны их потомки, пока риэнны дают им вторую жизнь во плоти.

— Но почему…

— Я не договорил. Королева — вот кто объединял кланы в единое целое, в монолит. Всех, от начала времен — и духов-предков, и истинноживущих потомков. Ее слово было для духов важнее, чем слово хранителей их рода. Она следила за чистотой воплощений и соблюдала баланс живых и мертвых. Она могла и приказать, и наказать. Даже развоплотить духа и наложить запрет на возрождение, на любое его присутствие в плотном мире. Перед ней преклонялись и духи, и маги, и люди. Но королевы нет уже полтора века.

— Ты говоришь чудовищные вещи, Яррен. Но это от незнания истины. За чистотой следит Совет.

Он презрительно скривился.

— Все, что может Совет, — рекомендовать. И если кто-то не прислушается к рекомендациям, то кто проследит? Духи рода? А с какой стати? Они не подчиняются Совету. Только своим хранителям. Но им невыгодно ссориться с потомками. И среди умерших, особенно в начале времен, было немало негодяев. Сейчас они получили возможность проникнуть к живым. Они с радостью берут опекунство над истиннорожденными детьми в обмен на вторую плоть или даже просто для того, чтобы от скуки присосаться к живому сердцу или играть живыми фигурками. Вот у тебя, Дигеро, от рождения есть дух-опекун. Кто он? Как он жил? Каким был человеком в истинной жизни?

Я опять — демон бы подрал этого полукровку! — покраснел и пробормотал:

— Это не подлежит разглашению.

Взгляд парня стал насмешливым.

— Не знаешь. Так я и думал. А ведь ты доверяешь ему жизнь. Ты уверен, что если оступишься в скалах, горный дух не даст тебе свалиться в пропасть. Потому вы все отвыкли полагаться только на себя. Но все еще хуже, Дигеро. Ты вольно или невольно открываешь давно умершему предку все свои помыслы. И вряд ли ты когда-нибудь задумывался, что мертвый родственник способен незаметно для тебя повлиять на твои чувства и поступки. И, поверь мне, они очень любят играть живыми игрушками. Ведь это такое развлечение для почти бессмертных!

У меня пересохли губы, словно я опять шел по раскаленному ходу в Адову Пасть.

— Он… не станет этого делать. Они же приносят клятву не навредить. Под угрозой полного исчезновения из бытия!

— А кто способен уничтожить духа? — невинно поинтересовался собеседник. — Совсем-совсем уничтожить, на всех пластах бытия?

— Хранительница рода, конечно. Риэнна.