Белое солнце Анголы

Аэрофлот, «Ильюшин», путь домой.
Внизу земли неясное свеченье.
Где озеро? Осталось стороной,
Мелькнуло слева светло-серой тенью.
«Лучше слушай, на озере Чад изысканный
                                                           бродит жираф…»
Да, где-то здесь скитался Гумилев,
Был зверь учтив, милы аборигены,
Далеким сном казался Петергоф
И мало вероятны перемены.
Скажи ему в тот африканский зной,
Что ждет его, а главное Россию,
Ответил бы, наверно, бог с тобой,
Возможны ль, право, катаклизмы ныне.
Но это, впрочем, взято наугад,
Я возвращаюсь к точным фактам снова:
Я пролетел над государством Чад,
Читая стюардессам Гумилева).

У меня сохранились черновые наброски того, над чем мы работали, получив «добро» от коллегии. Окончательный вариант записки я представил Шеварднадзе, как это у меня помечено, 21 февраля 1988 года. Он был довольно быстро подписан министром, а затем направлен на подпись председателю КГБ В. Чебрикову, министру обороны Д. Язову и заведующему Международным отделом ЦК А. Добрынину, хотя на рабочем уровне документ был в этих ведомствах уже согласован. «Ушла» бумага 14 марта. Решение же ЦК по ней вышло спустя пять месяцев (!), и то после неоднократных напоминаний. То есть, как говорится, к шапочному разбору.

Как же выглядела советская позиция к заключительному этапу урегулирования?

В аналитической ее части самокритично признавалось, что наша помощь, плюс та роль, которую играли кубинские воинские подразделения, если и дала возможность удержаться у власти прогрессивному режиму в Анголе, то не обеспечила решения острых внутренних проблем страны. Ставка преимущественно на военные методы исчерпала себя как нереальная. Акцент следует сделать на политическое урегулирование, поворачивая в эту сторону и ангольское руководство. Если же военные действия будут наращиваться и дальше, то это помимо всего прочего чревато эскалацией в отношениях с США, в чем Советский Союз не заинтересован.

К этому времени окончательно победила школа, которая не замыкала решение проблем региона на ликвидации апартеида. Подтвердило свою правильность как метода поэтапное, одно за другим, решение ключевых вопросов. Равно как и понимание того, что наиболее созрел для продвижения анголо-намибийский узел. Здесь предлагалась следующая последовательность: вывод войск ЮАР с ангольской территории; прекращение военной поддержки УНИТА со стороны США и ЮАР; предоставление независимости Намибии. Если будут выполнены эти три условия, станет возможным постепенный вывод кубинских войск из Анголы.

Что касается того, как искать соглашения, то мы твердо высказывались в поддержку такой формы, как переговоры Анголы и Кубы с ЮАР при посредничестве США, но при том, что на них должен присутствовать и наш неофициальный представитель. Другой важный аспект нашего участия — согласие на то, чтобы СССР стал гарантом будущих договоренностей.

К моменту выхода решения события ушли далеко вперед, мы уже реально действовали, как предлагалось в застрявшей записке. Но сами-то предложения формулировались, когда переговоры еще и не начинались и не до конца было ясно, начнутся ли.

Требовалось определиться относительно судьбы апартеида. Его ликвидация в результате народного восстания нереалистична, докладывали мы в ЦК. События скорее всего пойдут по пути более или менее мирной эволюции, как уже происходит. В последние годы в ЮАР отменены некоторые наиболее одиозные расовые законы. Свой выбор мы делали в пользу переговоров властей и оппозиции, но предупреждали, что к настоящим переговорам правительство ЮАР не готово. АНК же пока не чувствует себя достаточно сильным, чтобы навязать переговорный процесс. Значит, надо подталкивать к нему обе стороны.

Беспощадно анализировали мы внутреннее положение в Анголе, отмечали, что экономика страны находится на грани развала, дискредитируется провозглашенный путь на построение основ социалистического общества. Мы прямо указывали на ошибки в форсированном проведении социально-экономических преобразований. Не скрывали, что это есть следствие и наших собственных неправильных советов и действий, критиковали недоработки некоторых послов, неглубокие оценки тех, кто считался специалистами.

(Хорошие были времена для честных высказываний, жаль, что быстро прошли!)