Белоэмигранты на военной службе в Китае

В результате провала этого плана работа группы советских военных на юге Китая была на время парализована. Кисанко послал политического комиссара при Военной школе Вампу и главу советской разведки в Кантоне Алешина с Ивановским из группы Кубякова на переговоры с Чан Кайши, чтобы не допустить отзыва советских инструкторов, что было равносильно краху всей советской работы в Китае. Но все усилия были тщетны. Советские учреждения на подконтрольной Чан Кайши территории были закрыты под предлогом эскалации боевых действий[970].

Положение не спасла замена Кисанко на Степанова, который в свое оправдание всю вину за разрыв валил на Чан Кайши, который-де не хотел делиться славой объединителя Китая с коммунистами, желая единолично быть национальным героем Китая, и, почувствовав силу, решил прижать коммунистов[971].

В итоге Коминтерну пришлось признать ошибочность чрезмерной революционизации Гоминьдана. Приехавший в мае в Кантон Бородин шел на все условия, чтобы помириться с Чан Кайши, готов был к тому, чтобы коммунисты полностью подчинились Гоминьдану, отказавшись от создания внутри этой партии своих ячеек. Чан Кайши принял эти условия и оставил коммунистов при себе. Он использовал неудачу коммунистов для проведения Северного похода по объединению страны. Население, разоренное войной маршалов, встречало гоминьдановцев как освободителей. Всего за три месяца они захватили огромную территорию до Ханькоу. В это время коммунисты продолжали тайную работу по разложению армии Чан Кайши. За два года их численность выросла с 1 до 60 тысяч человек и продолжала расти за счет Гоминьдана. В то же время в Китай на помощь Бородину, которого в Москве считали «недостаточно агрессивным», послали опытного сотрудника Коминтерна М. Н. Роя.

В феврале 1927 г. Чан Кайши взял Наньчан, столицу провинции Цзянси, куда перевели управленческие органы. Бородин в это время созвал в Ухане конференцию коммунистов и левых гоминьдановцев и создал новое правительство. Так коммунисты спровоцировали в Гоминьдане раскол, что было прямым нарушением соглашения с Чан Кайши о невмешательстве в дела его партии. Во многих случаях власть на местах попала к коммунистам, они вооружили чернь и подняли бунты. Начался красный террор.

Коммунисты в Гоминьдане еще раньше стравливали одну воинскую часть с другой, саботировали поставки продовольствия, боеприпасов, разлагали армию. Но из-за успехов Гоминьдана рвать с ним окончательно еще было нельзя. Чтобы показать свою значимость, «коминтерновское правительство» пригласило в Ухань Ван Цзинвея из Парижа. Прибыв в Шанхай после непродолжительной обработки в Москве, Ван Цзинвей заговорил о необходимости создания «демократической диктатуры угнетенных классов для подавления контрреволюции»[972].

Коммунисты показали свое влияние в частях Гоминьдана при взятии Нанкина, организовав там бесчинства солдат. Они повторили то же в Шанхае, вооружив рабочих и подбив их на действия против иностранцев и местной знати. Это делалось для того, чтобы стравить с ними Чан Кайши. До этого таких случаев не было. Но как только сюда прибыл вождь Гоминьдана, коммунисты спрятали оружие, будучи неуверенными в своих силах, чтобы открыто бросить вызов Гоминьдану. Их главари были арестованы и казнены. Бородин и его приспешники из Коминтерна укрылись на чердаке коммерсанта В. Е. Уланова во французской концессии[973].

В это время гоминьдановцы увидели подрывную работу коммунистов и в провинции. Кое-где коммунисты уже начали конфискацию земель. Население далеко не везде радостно встречало такое нововведение. Кроме того, уханьское правительство раскололось на «коммунистов» и «левых». Положение осложнялось и разногласиями среди самих коминтерновцев: Бородин выступал за движение на север и восток для расширения влияния, а Рой – за «аграрное движение» в южных провинциях Китая. Если Бородин считал, что тогда надо было выждать время и пока снова «расцеловаться» с Чан Кайши, то Рой выступал за подъем крестьян на вооруженное восстание.

В довершение ко всему в июне 1927 г. Бородин получил приказ Сталина: конфисковать земли, очистить армию от ненадежных элементов, вооружить 20 тысяч коммунистов, которые должны были стать ядром полумиллионной «китайской рабоче-крестьянской красной армии», и при участии гоминьдановцев, близких к коммунистам, учредить суд над «реакцией»[974].

Пришедший в ярость Чан Кайши решил раз и навсегда очистить Гоминьдан от красных. Это было в тот момент, когда Бухарин и Сталин ликовали по поводу расширения «китайской революции» и уже готовились пожинать ее плоды. Бухарин уже дописывал книгу об этом «успехе»[975]. В этот момент и произошло непоправимое: Бородин, искушенный в китайских делах, хотел скрыть от Ван Цзинвея сталинскую инструкцию, но Рой показал ему документ, действуя слишком прямолинейно. Члены уханьского правительства поняли, что ими пытаются управлять из Москвы, как марионетками, и отправили коммунистов из Коминтерна домой, чтобы очиститься от «красного цвета». Те уехали домой несолоно хлебавши.