Белоэмигранты на военной службе в Китае

Важное внимание уделялось этим маршалам потому, что китайская компартия была еще слаба для начала активных действий. Требовалось время, чтобы она выросла и окрепла. Поэтому коммунисты решили присоединиться в 1924 г. к Гоминьдану. Внутри этой партии они начали подрывную работу, чтобы в конце концов переподчинить себе ее. Тогда еще у них были иллюзии, что они «перекуют» Чан Кайши и других маршалов в пламенных коммунистов. Такие иллюзии они питали, поверхностно изучив биографию лидера Гоминьдана. В молодости Чан Кайши отличался экстравагантными поступками. Так, первая его женитьба была на красавице проститутке из Шанхая. Впоследствии он оценил выгоды от сближения с Сунь Ятсеном, развелся с шанхайской шлюхой и женился на дочери «первого гоминьдановца», сделав, благодаря тестю, последующую карьеру[960].

Для идеологической обработки коммунисты постоянно зазывали его в СССР. Поэтому он и другие маршалы подолгу и не раз там бывали. Но пребывание в красной Москве для Чан Кайши открыло на многое глаза. Изучив коммунистов, он понял, что в конце концов коммунисты захотят захватить власть в Китае в свои руки. Он разобрался, что на самом деле цели коммунистов были не в том, чтобы бескорыстно помочь Китаю, а чтобы его руками нанести удар странам Запада. В отношении их он сделал вывод: «Так называемый интернационализм и мировая революция есть не что иное, как цезаризм, облеченный в форму, которой легко обмануть весь мир»[961].

Коммунисты и Чан Кайши

Кантонская группа была основана Галеном-Блюхером, главным военным советником при командовании Чан Кайши. Он учредил военную школу на острове Вампу у Кантона, создав Военный совет и Генеральный штаб. Коммунисты перебросили сюда оставшееся от белогвардейцев в Приморье оружие. Во всех учреждениях Чан Кайши были красные инструктора. Особое внимание советниками из СССР было обращено на отделы разведки и контрразведки, пропаганды, политического обучения и специальной службы, выполнявшей секретные задания Коминтерна.

В 1925 г. Блюхера заменил Синани (Т. Б. Скалов), начальник кайфынской группы советников, а затем комкор Кисанко (Н. В. Куйбышев, Бубнов), начальник военного отдела Южно-Китайской группы войск Чан Кайши. Советники из СССР постепенно занимали все более заметное положение на юге Китая. Так, Кисанко в своих рапортах Егорову, военному атташе в Пекине, доносил: «Нам удалось захватить хорошие места в армии Чан Кайши. Но пока невозможно проникнуть глубже для захвата полного контроля из-за недостатка советников и почти полного отсутствия переводчиков»[962].

Кисанко работал в Военном совете, где руководил его председателем, Ван Цзинвеем. Он докладывал «наверх»: «Военный Совет является умом и сердцем Национально-Революционной армии (НРА). Несмотря на самостоятельную власть военных губернаторов и их нежелание подчиняться, Совет в короткое время завоевал доверие и преданность НРА. Мы делаем все возможное, чтобы вести нашу работу в Совете в верном направлении»[963].

О том, насколько коммунисты укоренились в Китае, говорит случай, приведенный одним из служивших в войсках южан: «У одного «сотрудника» из СССР был китаец, получивший образование там же, записавшийся в партию. Нам пришлось ехать в сомнительный район через 2 провинции. Он недавно женился и был привязан к семье. Он перетрусил и взмолился, чтобы я ему помог отделаться от этой поездки, тем более что его там сразу смогут узнать по наречию и что для него эта поездка более опасна, чем для европейцев. Я попробовал обратить внимание «товарищей» на неудобство для них иметь переводчика с кантонским наречием, а ехали мы на север. Сам он тоже пробовал говорить на эту тему. Ему ничего не сказали, но я слышал, как «товарищи» накалились и обещали это дело вспомнить после возвращения. Наша поездка, в силу обстановки, не состоялась, и мы с половины пути вернулись. Я забыл инцидент. Через неделю я пошел проведать переводчика и застал лишь его вдову. За «малодушие» он был убран. Среди этих типов есть немало располагающих большими средствами и швыряющих их без разбора. В общей своей массе они – распутники и, в равной мере, и мужчины и женщины – конспираторы. Я ходил в один их дом. Туда однажды приехала новая чета, принявшаяся что-то шить. Я сказал комплимент по поводу изящества вещей и пожалел, что работа непрочная и приходится новые вещи починять. Дамочка усмехнулась и сказала, что, наоборот, вещи были очень хорошо сшиты, но ей пришлось их пороть, ибо она только что привезла почту и сдала ее. «Куда же Вы ее помещали, ведь бумагу неудобно иметь вблизи тела?» – спросил я их. «Зачем бумагу, когда все печатается по шелку или батисте невидимой мастикой, которую будут потом проявлять!» – вот был ответ дамочки»[964].