Белоэмигранты на военной службе в Китае

«Дорогой Николай Александрович!

Много лет тебе не писал. Жизнь в постоянном труде, заботах, трудностях затянула, и контакт со всеми потерялся. Отсутствие связи, война с ее походами и лишениями не давали возможности напомнить тебе о тех, что еще существуют. Теперь наладилась воздушная связь с Востоком, и я поэтому пишу тебе. Уже 2 года, как я опять стал военным человеком. Мусульманское движение, начавшееся здесь, принудило власти обратиться к нам за помощью, и вначале, когда движение было незначительно, будучи только в Хамийском районе, у нас работали 3 сотни. Но операции шли под неумелым управлением, и, вместо подавления, движение принимало все более широкие размеры. В начале этого года движение мусульман захватило весь юг, Алтай, и бои шли уже под Урумчи.

Обстоятельства складывались к тому, что китайское правительство, как китайское и русское население, должны были погибнуть. Правительство показало себя совершенно не подготовленным к борьбе. Оно ничего не понимало в военном деле и не знало психологии населения. Несмотря на то что русские героически выиграли все бои, китайцы их проиграли, отдав оружие и снабжение противнику. Нам была очевидна гибель, и было решено сменить это правительство. Это был очень трудный шаг, и решиться на него было нелегко. К тому времени нас была дивизия, правда, не в нашем смысле, а в китайском – 1500 человек, которой руководил я. Китайские войска на это дело было привлечь трудно и опасно, хотя и следовало бы для придания должного хода этому делу. Маньчжурские войска, 6 тысяч человек, пришедшие в Урумчи из СССР после вторжения в Маньчжурию японцев, оставались невооруженными. Им правительство не доверяло, и они нас остерегались, хотя правительство не доверяло и нам, но ему тогда деваться было некуда. Чтобы спасти себя и китайское население от уничтожения, мы решились на переворот. Был выбран подходящий момент, когда дунгане были отброшены от города. В это время 2 наших полка находились в крепости и фактории. После короткого боя город остался за нами. Маньчжуры, старшие начальники, пассивно разделили наше начинание. Создалось новое правительство, которое было приемлемо для всех классов населения, и этим выбивалось оружие из рук мусульман.

Война была бы сразу окончена, но мусульмане еще раньше пригласили из Ганьсу Ма-Джуина, который пришел в мае и взял Гучен, где сосредоточились противники настоящего правительства, сдав ему 8 тысяч винтовок. Это подбодрило дунган, которые все время думали о своей власти, и нам пришлось дать 2 боя, после чего Ма-Джуин оказался совершенно разбитым и дунгане остались в одиночестве – сарты и киргизы от них откололись и перешли на сторону правительства, а теперь сами ведут с дунганами войну, а мы уже – зрители. Вот этим я сейчас живу. Работы по отряду много. Люди распущены, офицеров нет…»