Белоэмигранты на военной службе в Китае

Яков Яковлевич Смирнов родился в 1890 г. в семье потомственного военного в городе Холм в Польше. Окончил Псковский кадетский корпус, Елизаветградское кавалерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Служил в 17-м гусарском Черниговском полку. За храбрость, проявленную во время Первой мировой войны, награжден пятью боевыми орденами. В 1917 г. он прошел ускоренный курс Николаевской академии Генерального штаба в чине капитана. Служил в конном корпусе генерала Крымова и участвовал в Корниловском восстании. В сентябре 1917 г. назначен начальником штаба Уссурийской казачьей дивизии, вместе с которой после развала русской армии большевиками оказался на Дальнем Востоке. Там поддержал вооруженную борьбу белогвардейцев против коммунистов. В 1918 г. – подполковник, начальник штаба 9-й Сибирской стрелковой дивизии в Никольск-Уссурийске. В 1919 г. – начальник штаба Владивостокской крепости, потом – генерал-квартирмейстер штаба Приамурского военного округа. У Колчака в чине полковника командовал кавалерийским полком. В 1921 г. – генерал для поручений 2-го стрелкового корпуса в Приморье. После крушения Белого движения в Сибири эмигрировал в Китай. В 1925–1926 гг. – в Нечаевском отряде. С 1926 г. жил в Маньчжурии. С 1942 по ноябрь 1943 г. работал преподавателем русского языка на курсах Академии Генерального штаба в Токио и в Северо-Маньчжурском университете в Харбине. Жил в Харбине, работал торговым агентом в акционерном обществе «Сунгарийские мельницы» и активно участвовал в работе различных белоэмигрантских организаций: РОВСа, Дальневосточном союзе военных, Военно-монархическом союзе, Обществе ревнителей военных знаний, Братстве русской правды, Комитете помощи русским беженцам.

По собственному признанию, тогда он продолжал относиться враждебно к советской власти, но выступал против возможной иностранной интервенции против СССР. Единственно возможным способом свергнуть коммунистов считал внутренний переворот, который должен произойти из-за недовольства населения «коммунистическим режимом, о чем трубила вся эмигрантская пресса»[1580].

Когда жители Харбина получили известия о том, что советские войска совсем близко, Смирнов поднял по тревоге солдат и офицеров «Асано». Он объявил о приближении коммунистов и приказал нижним чинам разойтись по домам, не оказывая сопротивления советским войскам. Поняв, что Смирнов готовит им встречу, офицеры не разошлись, а выразили желание ему помогать и добровольно остались в расположении части на станции Сунгари-2[1581].

При наступлении советских войск на Маньчжурию японцы решили использовать реку Сунгари как оборонительный рубеж, который мог серьезно задержать их дальнейшее продвижение, стоило только взорвать через нее железнодорожный мост. Но этого не произошло. Почему? Советские историки приписывают это, равно как и освобождение Харбина, что имело место 20 августа 1945 г., воздушному десанту из 120 человек из состава 2-го гвардейского инженерного мотоштурмового батальона, которым командовал особо уполномоченный представитель Военного совета 1-го Дальневосточного фронта генерал-майор Шелахов. Десантники, высадившись на аэродроме Харбина, предъявили местному японскому командованию ультиматум о капитуляции. У них была задача захватить наиболее важные объекты и до подхода 388-й стрелковой дивизии не допустить разрушения огромного моста через Сунгари и уничтожения складов и баз противника.

В 19 часов 18 августа 1945 г. парашютисты начали выполнение поставленной перед ними задачи в глубоком тылу противника, в 150 километрах от линии фронта. Реально это были смертники, посланные на верную гибель. Фактически, что они могли противопоставить хорошо вооруженной и обученной стосемидесятипятитысячной группировке противника?

Но, несмотря на это, парашютисты успешно выполнили поставленные перед ними задачи, хотя сам командующий 1-м Дальневосточным фронтом К. А. Мерецков заметил, что «120 наших десантников в огромном городе не могли много сделать». Оказалось, то, что было не под силу советским десантникам, сделали русские эмигранты. Мерецков в своих воспоминаниях заметил по этому поводу следующее: «Серьезное содействие оказали нам русские жители Харбина. Они наводили наших десантников на вражеские штабы и казармы, захватывали узлы связи, сохранили в неприкосновенности все городские жизненные коммуникации и сооружения. Благодаря их помощи некоторые высшие чины Квантунской армии нежданно-негаданно для себя оказались внезапно в советском плену…»