Белоэмигранты на военной службе в Китае

Другой случай убийства в пьяном состоянии произошел в конце июля 1928 г. Старший поста Лебедев допустил пьянство на службе. В нем участвовали буряты, младшие урядники Очиров и Шагдуров. Первый, находясь в наряде по службе, отлучился с поста, а его командир есаул Андреев не обратил на это внимания, как не посмотрел он и на подбор солдат для службы на посту. Во время пьянки между Очировым и Шагдуровым произошла ссора и первый, защищаясь от нападения второго, выстрелил в него первым и убил. За это есаулу Андрееву был объявлен выговор, Очиров был разжалован в рядовые и получил дополнительно, как и Лебедев, по пятьдесят ударов нагайкой[623].

Дошло до того, что пьяные дебоши русских происходили даже в присутствии Чжан Цзучана на торжественных мероприятиях[624]. Неизвестно, что об этом думал этот маршал, но он держал русских на службе из-за их боевых качеств, по причине чего он прощал даже такие выходки.

Генерал-майор Михайлов предпринял решительные меры для искоренения этого явления вплоть до разжалований и увольнений виновных[625]. Но данная мера мало помогала, так как русское и китайское командование, выпуская угрожающие приказы о борьбе с пьянством и хищением денег, почти не предпринимало против этого на деле решающих шагов. Очевидно, начальство боялось, что из-за карательных мер личный состав, у которого нередко выпивка была единственным средством «снятия стресса», просто разбежится, либо само участвовало, как полковник Манжетный, в этом. Ротмистр Трухин доносил в 1928 г. полковнику Тихобразову: «Настроение солдат прежнее. Пьянства стало меньше, так как уже пропились. Ночью поблизости от нас на деревню напали хунхузы, открылась ружейная и маузерная трескотня. Когда эскадронам и сотням было приказано изготовиться, то оказалось, что в каждой из частей, включая пулеметную команду и батарею, оказалось по 2–3 человека совершенно невменяемых, а один чудак даже стал седлать лошадиную кормушку, приговаривая: «Тпру, дурочка, стой» и т. д. Решили всех наказать, но наутро, кроме командира 1-го эскадрона, все заявили, что у них негодных на вызов по тревоге не было. Это показательно для наших командиров. Как они могут строго взыскивать с людей, когда они сами у них же на глазах грешат тем же? Неодинаковость отношения к проступкам подчиненных делает нехорошими более требовательных и, наоборот, потворствующих – любимыми командирами. А все только потому, что у самих рыльце в пуху. Людей винить нельзя, их всегда можно взять в руки и держать в желаемом настроении. В противном случае еще лишний раз наши враги будут вправе сказать, что мы – отработанный пар российских революций и никуда не годимся»[626].

Тем не менее в 1928 г. командир Конной бригады В. С. Семенов предпринял решительные меры для очищения своей части от пьяниц. Он стал увольнять пьющих без различия чина и заслуг без расчета деньгами. Таким образом, пьющим было что терять, учитывая то, что задолженность китайцев перед русскими доходила до года и в таком случае они теряли огромную сумму, которая поступала в кассу инвалидов, получивших на китайской службе увечье. При этом Семенов приказал передавать пьяниц китайской военной полиции, которая беспощадно расправлялась с ними[627]. Такая участь ожидала и уволенных, которые пребывали на базе в ожидании расчета, если они напивались. Генерал-майором Семеновым был принят курс на то, что надо очистить отряд от разлагающего элемента, чтобы он не портил остальных. К этому наказанию он добавил публичную порку виновных. 4 августа 1928 г. он приказал выпороть сразу несколько человек «за безобразное пьянство, грозившее потерей коней и оружия»[628]. Правда, те офицеры, кто не пил, писали, что «солдат за пьянку порют и гонят всячески, тогда как господа офицеры пьют безнаказанно и открыто развратничают с китаянками»[629].

Но Семенов не шутил, и на несколько сотен русских, остающихся в китайских войсках, за весну – лето 1928 г. только в его бригаде было несколько десятков увольнений пьяниц. Он понял, что одни меры против пьющих рядовых положения не спасут, и ударил по тем офицерам, которые портили коллектив. При этом выгоняли с позором со службы без денег не только христиан и буддистов, но и мусульман. Так, «за непробудное пьянство и утерю при этом винтовки» попал под военно-полевой суд и был разжалован и уволен со службы без денег младший унтер-офицер Миргасим Худзиахметов[630]. При этом практически не делалось разницы в степени опьянения виновного. Семенов приказал беспощадно увольнять любого, кто при исполнении служебных обязанностей будет хотя бы слегка пьян. Смягчить участь таких лиц могло лишь ходатайство их непосредственного командира перед В. С. Семеновым. В таком случае виновным делалось первое и последнее «китайское предупреждение» и они направлялись на десять суток домашнего ареста, а в случае повторения такого случая они увольнялись с позором и без расчета деньгами[631].