Белолуние

Вдоль лотков с сушеной рыбой шли двое – мужчина и женщина. Оба – в дорожных плащах. Так одеваются лишь те, кто намерен провести в пути несколько дней, а то и больше. На мужчине была старомодная шляпа. Голову женщины прикрывал капюшон, но её походка, движения, тонкие длинные пальцы, придерживавшие краешек плаща – всё это вдруг показались Никласу знакомым.

Позже, пытаясь воспроизвести в памяти детали той погони, он не мог вспомнить всего, как ни старался. К примеру, Никлас не знал, куда подевалась его лошадь. Помнил только, как разжал пальцы, выпустив повод, как побежал туда, к рыбному лотку, но бежать не получалось – мешало скопление людей.

Мужчина и женщина в плащах свернули на угол, но, когда Никлас добрался туда, его встретил только запах – жасмин, разогретый полуденным солнцем. Он продолжил погоню, хотя не видел тех, за кем гонится, и даже не был уверен, что не допустил ошибки.

Запах вёл за собой. Едва Никлас начинал терять ориентир, жасминовые волны вновь захлёстывали его, указывая путь, но был ли этот путь верным или воображение давно подменило реальность – этого нельзя было сказать наверняка. Никлас шёл и шёл по незнакомым улицам. Узкие переулки выводили к просторным площадям, которые нельзя было целиком удержать в поле зрения, и это приводило его в отчаяние.

Временами впереди мелькала старомодная шляпа мужчины. Иногда Никласу мерещился глубокий капюшон на головке женщины. Оба они были где-то здесь, в нескольких шагах, в нескольких мгновениях, на расстоянии одного выкрика, но Никлас не мог заставить себя закричать. Имя, которое он так хотел произнести, застревало в горле. Его нельзя было называть. Оно давно стало всего лишь воспоминанием. Как и запах. Жасмин, разогретый полуденным солнцем.

Когда Никлас в очередной раз увидел тех, кого искал, они уже ехали верхом. Где и когда успели они раздобыть лошадей, было неясно. Неясно было и то, зачем ему это знать. Мужчина повернулся вполоборота, Никлас вздрогнул. Не то чтобы он ожидал увидеть кого-то другого. Скорее, он хотел увидеть кого-то другого. Кого угодно, только не его.

Лицо женщины было по-прежнему скрыто под капюшоном, но Никлас и без того знал, что не ошибся. За лукой её седла вольготно развалился огромный полосатый кот. Кот. За лукой её седла. Её седла! Кот!

Никлас вдруг сообразил, что мысли пошли по кругу, а те, кого он безуспешно пытался догнать, в это время уже выезжали из городских ворот. Вскоре они скрылись из виду. Исчез и запах – жасмин, разогретый полуденным солнцем. Теперь здесь пахло тёплым камнем, и сточной канавой, и сушёной рыбой, и морем, и невесть чем ещё, но это уже не имело значения.

– Всё найдёшь, – послышалось сзади.

Никлас оглянулся. Прямо на тротуаре, привалившись спиной к обшарпанной кирпичной стене, сидела полная женщина. Её пухлые руки были унизаны браслетами, в ушах подрагивали серьги, похожие на маленькие подковы, несколько толстых цепей колыхалось вместе с монументальной грудью. Отполированные желтоватые кости, разбросанные у ног женщины, изображали странный орнамент.

– Всё найдёшь, что ищешь, – повторила гадалка.

– Я не верю в гадания, – отмахнулся Никлас. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Тем более с тем, кто собирался лгать. Лжи и без того хватало.

– Само собой, – неожиданно согласилась женщина. – Тот, кто верит, никогда ничего не находит.

– Почему? – спросил Никлас, хотя не собирался ни о чём спрашивать.

Гадалка сгребла кости и принялась медленно перемешивать их, точно хотела перетереть в порошок:

– Кто верит, тот не знает. Чтобы найти, нужно знать.

– Я ничего не знаю, – зачем-то признался Никлас, опустившись на тротуар возле гадалки.

– Знаешь, – поморщилась та.

– С чего вы взяли? – Никласу не хотелось смотреть на её блестящие браслеты, и он отвёл взгляд.

– У тебя лицо такое.

– Какое?

– Как у того, кто знает.

Покосившись на женщину, Никлас с удивлением обнаружил, что она улыбается.

– Вы её видели?

Он спросил это просто так, ни на что не надеясь, но гадалка вдруг кивнула:

– Видела, ясное дело.

– Какая она?

– Ты знаешь.

– Не знаю.

– Знаешь.

Она продолжала улыбаться.

– Русые волосы?

Гадалка кивнула.

– Серые глаза?

Женщина медленно опустила веки и вновь посмотрела на него в упор.

– Вы не могли этого видеть! Они были слишком далеко.

– Ты это видел, – вздохнула гадалка. – Ты. Не я.

Никлас не верил ни единому слову, но всё же спросил:

– Где моя лошадь?

Женщина пожала плечами. Цепи на её груди всколыхнулись и вновь улеглись без движения.

– Гадалки всегда врут. Всё, что я знаю – неправда. Правда – это то, что знаешь ты.

Никлас невесело рассмеялся, по-прежнему избегая смотреть на браслеты, а, когда всё же повернулся к гадалке, её уже не было. Зато на тротуаре остались кости. Теперь они лежали иначе. Придвинувшись ближе, Никлас прочитал выложенное на брусчатке слово:

ВИТАС

Витас! Королю нужна помощь, нужна защита! Как он мог забыть?!