Белолуние

Вторжение принцессы нарушило планы Гараша, и за остаток дня ему не удалось пройти даже половины намеченного пути. Во-первых, пришлось изменить маршрут, и, вместо кратчайшей дороги, через Нижний Бартис, выбрать другую. Во-вторых, Лайда ехала верхом неуверенно: то и дело останавливалась и жаловалась на неудобство доставшегося ей седла, а на закате и вовсе объявила, что устала и больше не сможет пройти даже полтарела. Пришлось заночевать на постоялом дворе, который при других обстоятельствах Гараш обошёл бы стороной.

Была у этого путешествия и хорошая сторона – Гараш, наконец, познакомился с желтобровой. Девица, называвшая себя Занозой, имела в загашнике столько смешных историй, что хватило бы на сотню дорог, а потому скучать не приходилось. Вскоре Гараш узнал, что её настоящее имя – Бурбелла Чиноза, и что на полученные от королевы деньги она собирается купить маленький домик с палисадником. А нужно ей это потому, что собственного дома у неё никогда не было. То есть когда-то был, да сплыл. Так сказала сама Заноза.

– Чиноза? – переспросил тогда Гараш, услышав знакомую фамилию. – Не в родстве ли ты с теми Чиноза, которые в ливарийскую кампанию снабжали армию солью?

– Эка ты меня подловил! – восхитилась Заноза. Она вообще была весёлая, и радовалась многим вещам, которые вряд ли обрадовали бы кого-то другого. – Как есть, с теми самыми!

– Чиноза – богатая купеческая династия, – принялся рассуждать мальчик. – Отчего же ты…– он задумался, подбирая слова, но, так и не подобрав, посмотрел на девицу вопросительно.

– Сызнова подловил! – хохотнула та. – Сбрехала я чуток. Совсем чуток, ты не думай! Чинозой-то меня никто не звал, хоть родитель мой из Чиноза взаправдашних. А только мамка-то не из господ – крестьянская баба без роду, без племени. Тятенька-то незлой человек был, страдательный. Вот к простой бабе и прикипел. Жениться, стало быть, на ней вздумал. Ну, молодой был, что с него взять. А только родня ему строго-настрого… «Ежели, – говорят, – с деревенщиной вздумал спутаться, так и живи как деревенщина. Ни тебе наследства, ни родительского благословения».

– И что же он сделал?

– А сам-то как думаешь? Женили его, стало быть, на вреднющей бабёнке. Сама тощая, что эта краснопёрка, и злая, как ярга, зато богатая, это уж не отнять. А мамка моя в деревне осталась. Там и я на белый свет появилась, себе на горе.

– Значит, отца ты не видела?

– Отчего ж не видала? – обиделась Заноза. – Вот как тебя видала. Говорю же: добрый он был, только квашня. А квашнёй не прожить, точно говорю. Когда я из пелёнок-то вылезла, тятенька тут же моей судьбинушкой и опечалился. Сперва думал меня в город отправить к богатой дамочке компаньонкой, а только компаньонка из меня как из хромого танцор…

Гараш стиснул зубы, но Заноза ничего не заметила и продолжала с той же весёлостью:

– Потом, стало быть, родитель мой возьми да и помри. А за ним и мамка преставилась – шести лун не минуло. Осталась я одна-одинёшенька на всём белом свете. А тут и баба эта, жена тятенькина, на меня ополчилась. Так прям из хаты и выперла. «Ты, – говорит – здесь никто, и звать тебя никак. Так что уматывай подобру-поздорову». А земля-то вся ихняя. Выходит, и хибарка моя на ихней земле стоит, и никаких у меня правов на неё нету.

Замолчав, она принялась остервенело жевать краснопёрку. Гараш выждал некоторое время, но, поскольку, продолжения не последовало, спросил:

– Что было дальше?

Заноза мазнула рукой:

– Что было, то быльём поросло. Нынче уж и не упомнишь. Только вот, что я скажу, парень: у меня это житьё сиротское в печёнках сидит. Хочу жить по-людски: домик свой заведу, скотинку… Корову хочу. У нас с мамкой была корова да гусей две дюжины. Что скажешь? Думаешь, будет у меня коровка-то?

– На месте короля я бы тебе и домик пожаловал, и корову, – усмехнулся Гараш. – Но я не король.

– От короны, как и от сумы, зарекаться не след! – расхохоталась Заноза. После покосилась на угрюмо молчавшую принцессу и тоже надолго замолчала.

Новый день принёс путешественникам новые неприятности. А точнее, проблемы и, притом, нешуточные.

С самого утра Лайда казалась утомлённой и подавленной, но, сказать по правде, Гараш с Занозой не придали этому значения. Принцесса куксилась постоянно, и к её странностям успели привыкнуть. Насторожились они лишь тогда, когда девочка театрально приложила ко лбу сморщенную ладошку и объявила, закатив глаза:

– Кажется, у меня жар.

К удивлению Гараша, выяснилось, что это не выдумка. Лоб принцессы и вправду горел. Нужно было срочно что-то предпринять, но никакого разумного выхода не находилось. Чтобы попасть в ближайший город, придётся ещё миновать развязку с Фарисовой дорогой, а это вовсе не близко.

– Боюсь, вы не сможете ехать дальше, ваше Высочество! – проговорил мальчик, отчаянно пытаясь отыскать решение. – Вам стоит остановиться в первой же гостинице.

– Я хочу лечь в постель! – заныла принцесса.

– Не хнычь, девонька, – Заноза попыталась приободрить её, но вышло не слишком убедительно. – Доберёмся до постоялого двора, там и приляжешь.