Белорусские мифы

Со Страхом в белорусской мифологии (особенно в западных областях) связан еще один популярный сюжет, который в разных рассказах может соотноситься с чертом или водяным духом топельником. Персонаж показывается человеку на дороге животным (обычно ягненком, поросенком, козленком и пр.). Путник пытается поймать это животное, но оно каждый раз ускользает. После многих безуспешных попыток он начинает понимать, что перед ним нечистая сила, и произносит имя Божье или совершает крестное знамение — тогда животное исчезает, обернувшись вихрем или порывом ветра. Этот сюжет широко известен также и в карпатской мифологии. Нередко Страх принимает вид клубка или копны сена, которая мешает человеку или лошади двигаться, все время бросаясь под ноги.

Страх может показываться человеку в виде неясной и молчаливой человеческой фигуры, которая, не вступая в общение, идет рядом с ним определенный участок пути, а потом исчезает. Как правило, такое виденье возникает ночью или на закате солнца на каком-нибудь пограничье: на меже, на мосту, у реки — а затем пропадает, особенно при появлении других людей.

Мы гуляли на пастбище давно, перед Пасхой, в пост. Гуляли-гуляли, нас много было. Идем домой, уже поздно было. Идем, а около нас некто в такой накидке, да прямо к нам во двор. О, а мы уже как закричали — а оно назад. А это пужайло было. Месячно-месячно было (с. Убортская Рудня Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1983 г.).

Кроме того, Страх может показываться и в качестве звуковых ощущений: при этом человек слышит рядом с собой звуки музыки, пения, танцев и веселья, но ничего не видит. Такой мотив, время от времени встречающийся в белорусской традиции, широко известен в польской мифологии и на Карпатах: там Страх нередко является человеку в виде шумной свадьбы, веселящейся компании, проезжающего мимо деревенского оркестра. У южных славян такие звуковые проявления связывают со святочными демонами караконджулами, появляющимися перед путником поздно ночью в обличье свадебных гуляк с музыкантами, которые заводят его на бездорожье.

Подобно другой нечистой силе Страх исчезает с рассветом и при свете в целом, а также после крика петуха, знаменующего наступление утра.

Оберегами от Страха обычно становятся универсальные охранительные средства, помогающие и от других видов нечистой силы: крест, крестное знамение, вывернутая наизнанку одежда, освященный мак или лен. Из льняных нитей делают фитили для свечей и лампад, поэтому он считается сильным оберегом, а льняное поле — местом, где можно спастись от демонических существ.

ПЕРСОНИФИКАЦИИ СУДЬБЫ (ДОЛЯ И ЗЛЫДНИ)

В белорусской традиции представления о человеческой судьбе имеют народно-христианскую основу, согласно которой судьба человеку дается Богом, и вся его жизнь в целом также подчинена Божьей воле. Тем не менее параллельно с этим существуют и поверья о мифологических существах, которые определяют счастье или несчастье человека. Персонажи одного типа олицетворяют судьбу как рок, который дается человеку при рождении, другие же связываются с пониманием судьбы как удачи, которую человек при желании способен изменить к лучшему.

Как уже упоминалось выше, у славян есть специальные персонажи, подобные греческим Мойрам, наделяющие новорожденного судьбой. При этом рядом, как правило, находятся люди-посредники (обычно это «знающие» — повитуха, странник, нищий, цыган), способные подслушать демонов судьбы и передать их прорицание родителям новорожденного. Попытки изменить судьбу ребенка на более счастливую, как правило, кончаются провалом, и все, что нарекли орисницы, в назначенный срок исполняется.

У белорусов, как и у всех восточных славян, персонификации Судьбы, подобные южнославянским орисницам, практически не известны, за исключением единичных случаев, как, например, в рассказе из села Холмеч Лоевского района Гомельской области: в нем путнику приходится заночевать у одиноко живущей в лесу старушки. Ночью он слышит стук в окно и чей-то голос: «Народилось двенадцать младенцев. Какая у них судьба?» Хозяйка избы отвечает, что у этих младенцев будет счастливая судьба. Через два часа снова раздается стук в окно, за которым следует вопрос о судьбе новых двенадцати младенцев. Старуха отвечает, что их будет ждать и радость, и беда. Когда то же самое спрашивают в третий раз, прорицательница в раздражении кричит: «Будь ты проклят со своими младенцами!» — и этим обрекает детей на несчастье.

^{Спящий младенец. 1902.}

^{Muzeum Narodowe w Warszawie}