Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Тихий вечер; жар дневной спадает,
Веселее речка пробегает,
В пруд вливаясь где-то в тростнике;
Дремлет пруд в густом еще венке
Верб зеленых, свежих, хоть корявых;
Тина в берегах отлогих, ржавых
Самотканым поясом легла;
Лилиями заводь расцвела.
Маленькая ласточка порою
Промелькнет над самою водою,
Крылышком черкнув по ней слегка
И вспугнув в осоке мотылька.
То вдруг окунь или язь плеснется,
И вода кругами разойдется.
Выползает серый уж порой
На плотине полежать сырой,
Там, где набок мельница скривилась,
Вся истлела — как не развалилась?
Почернело колесо давно,
Мохом темным обросло оно.
Но сегодня снова заскрипело, —
Девица сюда пришла за делом,
Чтоб избыть любовь-присуху ей,
И стоит она с бедой своей.
Опустила смуглую головку,
И сердечко — слышно сквозь шнуровку —
Часто бьется. Мельник, дед седой,
Трижды взбрызнул ей лицо водой
И, уставивши на волны очи,
Приглушенным голосом бормочет:
«Поклонится я тебе, царица,
Чистая студеная водица.
Ты течешь болотами и мхами,
Желтыми сыпучими песками,
Берега крутые подрываешь,
Камни и деревья подмываешь
И несешь их к морю-океану,
К проклятому острову Буяну,
Там и ветер буйный не гуляет,
Солнце красное не светит, не сияет,
Там не блещет ясная зарница.
И уносишь ты туда, водица,
Грусть-тоску с сердечка Катерины.
Вот вокруг я обвожу три тына,
На замок их крепко замыкаю,
Ключ я в море-океан кидаю,—
Как ключу со дна уж не подняться,
Так тому и быть, не миноваться…»

И подносит мельнику девчина

Яйца и беленую холстину.

1912

«Кулигою, в бору глухом…»

Кулигою, в бору глухом,
Где рядом с пашнею три хаты,
Идет мужик — зипун в заплатах
И шапка ветхая на нем.

Старик, и кряжист и суров,

Со снеговою бородою,
Землей пропахший и сосною,
Не сводит зорких глаз с хлебов.

«А, чтоб ты сдох! Вон, по росе

Брел кто-то к житу от криницы;
Да вот и узкий след копытца —
Олени шкодили в овсе.

Ну хоть не сей! Овес и рожь —

Всё вытопчут до обмолота;
А тут еще напасть — болота:
Ступи — и сгинешь ни за грош».

В траве проходу нет от змей,

Комар кружится черной тучей,
Кулигу глушит бор дремучий,
Нет, изведут леса людей!

Не любит леший топора

И насылает пущу снова,
Да только есть у деда «слово»,
А то бы не видать добра!

Между 1909 и 1912

ГОРОД

ВСТУПЛЕНИЕ

Ты — чарователь неустанный,

Ты — неслабеющий магнит.

В. Брюсов

Пегас однажды в переулки
Свернул с проселочных дорог,—
И прокатился топот гулкий,
И искры взвились из-под ног.

И встал в груди моей усталой

Сын камня — город мой родной.
Услышу я той искры жало —
Стих сразу в сердце бьет волной.

Между 1909 и 1912

«Блещут улицы Вильны и гулко гремят!..»