Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Блещут улицы Вильны и гулко гремят!
Тротуары потоки людей заливают,
В окнах свет, фонари над толпою горят,
И глаза на измученных лицах сверкают.

Но взгляни: переулки тесны и кривы,

В них дома старосветские смотрят сурово;
Только мох меж каменьев да стебли травы,
И на башне, как круглое око совы,
Циферблат — неусыпный свидетель былого.

Тихо здесь. Молчаливые встали и спят

В высоте купола, шпили, арки бойницы;
В отдаленья шаги одиноко звучат,
Колокольные звоны порой задрожат
И замолкнут, слетая со старой звонницы.

Вспомяни, мое сердце, давнишние дни!

По приказу бурмистра всё, как подобает:
Вот уж окна закрыли, погасили огни…
Стража мимо прошла… И не спим мы одни —
Я да черный кожан, что у башни летает.

1911 или 1912

В ВИЛЬНЕ Сонет

Свет фонарей в далекой вышине…
На вывесках их отражений блестки…
Огни витрин. На каждом перекрестке
Анонсы и плакаты на стене.

Кипит толпа на жестком улиц дне!

С рекламами снуют вокруг подростки…
Здесь уличных торговцев выкрик хлесткий…
Гул, грохот… Всё течет, как в быстрине.

Там — паводок карет… А за рядами

Контор и касс вокзал манит огнями.
Свистки, гудки… Людей водоворот…

Пакгауз… склады… Шум и гул несвязный…

И трубы в тьму небес вонзил завод…
О, города волшебные соблазны!

1911 или 1912

«За крышами города краски зари угасают…»

За крышами города краски зари угасают,
И мраком густым напоен уже воздух вечерний;
Каскадом с трамвайного провода искры слетают,
И огненный штрих метеор оставляет на черни.

С бульвара доходит стон музыки нежно-тягучей,

Горят фонари, мошкара над их светом кружится,
И вьется она вкруг стекла, вьется легкою тучей,
А к свету пробиться не может… и тщетно томится…

И вспомнил я осень одну, как средь пасмурной ночи

Оркестр заиграл и огни в вышине встрепенулись,
Дышалось нам вольно, светились надеждою очи…
Мы к свету взлетели… и вдруг на стекло натолкнулись.

1911

«На улочках всё ночью глухо…»

На улочках всё ночью глухо;
Не глуше ночи ропот толп.
Так кто ж уловит чутким ухом,
Как стонет телеграфный столб?

И город, где нет места дали,

Нет места для стихийных сил,
Дорогу проложил печали
Полей, курганов и могил.

Полей, где в воздухе лютует

Буран, крутя холодный снег,
Полей, где глухо всё бушует,
Где слышится и стон и смех!

И вот тот гул мне в душу влился.

Гуди, дрожащий провод, пой!
И я к воротам прислонился,
Изнеможенный и больной.

1911 или 1912

МЕТЕЛЬ