Белорусский узел

И в том, что я собираюсь сделать — тоже нет ничего личного, хоть вы мне вряд ли поверите. Ничего личного — только хладнокровный расчёт. Я люблю Беларусь, я полюбил эту страну и её людей. Я знаю, что если победит Младший — то с помощью Опцентра он начнёт расправы со всеми неугодными — и все это может превратиться в новый тридцать седьмой. И я знаю, что если победит Михаил — он не будет терпеть наличие Опцентра, он не такой человек. Он уничтожит их, чего бы это ему не стоило. И Павлюкевич — победит он, он тоже Опцентр терпеть не будет, он не согласится жить в постоянном страхе, да и его западные кураторы такую структуру терпеть не будут.

Но, ни у Павлюкевича, ни у Алешковича нет никаких шансов победить Младшего. Младший уже показал, что он намерен бороться за своё и его остановит только пуля.

Пуля так пуля…

У меня был телефон Писного. Я натыкал на нем сообщение, записал в память, потом — вставил аккумулятор, СИМ-карту и оставил в одном из публичных мест Минска. Писного будут искать — и искать будут по телефону. А там — я написал такое, что они не рискнут не пригласить Младшего и не сообщить ему об этом.

Конечно, все может сорваться. Но значит, такова судьба…

Сам я — порылся на офисных помойках и нашёл нужную мне коробку… из-под промышленного кондея, кажется. Какое-то время — я сидел и рассматривал карту местности в ГуглМапс, решая как поступить. Придумал.

Сменил СИМку, зашёл в Интернет, на сайт, где сдаются квартиры. В Минске квартир на сдачу много, это из-за казино и всего прочего. Уже второй звонок принёс мне удачу — я получил квартиру на восьмом этаже. Оттуда — Опцентр был хорошо виден. Идиоты — поскупились, Лева наверное с его еврейской жадностью — переделали под нужды структуры обычный детский садик. Садик есть садик — два этажа, а вокруг — многоэтажки. Простреливается все насквозь.

Съёмная квартира — была двухкомнатной. С балкона — был неплохой вид, из кухни тоже. На кухне — я натянул бельевую верёвку, ещё одну — к ручке окна, чтобы открыть. Сектор огня плохой, но думаю — сойдёт. На край — если не получится сразу, перемещусь и сниму его, когда он выйдет…

Собрал СВДС — она шла в китайской армейской комплектации, со складным прикладом, без глушителя — но с нарезкой на стволе для его установки. Глушитель — заказал уже я сам, в Украине. Для потенциальных клиентов — надо было показывать товар лицом.

Поставил стул на стол, приставил ещё один стул. Заварил кофе — сидеть долго придётся…

Кто бы что не думал — но президентские выборы в Беларуси все же состоятся…

Как, оказалось, ждать пришлось совсем недолго.

Мерседес СЛС — серебряная чайка, стоимостью в триста тысяч долларов США без налогов — впорхнула на территорию бывшего детского сада и резко остановился. Я потянул за верёвку, открывая окно. Пошла вверх дверь… у этой машины двери открываются не вбок как у обычных машин — а поднимаются вверх. Поэтому — выбраться из машины быстро — невозможно. Из Опцентра — выбежали двое, я спокойно выждал момент. Выстрел, второй, третий! Винтовка отработала на все сто — я толкнул фрамугу окна, закрывая его, и буквально свалился со стула. Хорошо, хребет не переломал.

Винтовку — я на ходу снял глушитель, сложил приклад и бросил её в коробку. Коробка уже была готова для переноски, я приделал к ней что-то вроде ручек. Говорят, что киллеры бросают оружие на месте преступления, но, по-моему, это глупо — следствие сразу получает улику. Выброшу или спрячу дальше.

Про себя я отсчитывал секунды — время реагирования.

Захлопнул дверь, пробежал к лестнице, начал спускаться — бегом, на каждом этаже заглядывая вниз. Никого не было. Выскочил из подъезда, машина — рядом, засветится — черт с ним, возможность быстро уйти дороже. Коробку назад, за руль, завёл — и газу…

Что дальше делать? Не знаю. Но что-то буду. Я никогда в жизни не сдавался. Не сдамся и сейчас…

Информация к размышлению

Документ подлинный

К концу 70-х городское население в БССР начало преобладать над сельским, число жителей Минска перевалило за миллион и в Беларуси таки появилась молодёжь, готовая ставить лапти на телевизор. Но настроения во «взрослом» обществе уже заметно отличались от ещё социалистического по духу шестидесятничества.

Вспоминает Светлана Слуцкая, в те годы студентка художественной школы им. Ахремчика: