Белорусский узел

Офис — встретил непривычной пустотой и тишиной. Я прошёл в кабинет, открыл дверь своим ключом — и заперся изнутри. Код большого, вделанного в стену сейфа я помнил наизусть.

Двадцать — ноль шесть — сорок два. Дата падения Севастополя. Такой же код был у моего отца. В Севастополе — погиб мой дед.

В сорок втором я пал
Но вас от смерти спас
Солдатский мой совет
Послушайте сейчас
Лишь дуло повернув
На внешнего врага
Лишь сердцем ощутив
Что Родина — одна.
Лишь правду осознав
И встав спина к спине
Вы победите их
В ужасной той войне…

В большой даффель-бэг который мы держали тут же — я положил АК, СВД, М4 и МР5. И патроны — сколько было. В сумку поменьше — свалил все пистолеты, какие были. Думаю, этого хватит при любом раскладе…

Уже на пути к Минску — я остановил машину на обочине. Позвонил Михаилу по телефону, который знали очень немногие. Этот телефон — он носил с собой и трубку брал всегда сам — не помощник…

— Алло

— Михаил?

— Иван! Это ты, Иван!?

— Да!

— Я все знаю! Давай, приезжай! Все решим!

Да… прорвёмся. Он ведь говорит про сожжённое производство — про Наташку он не знает. И про то что я ночью сделал — тоже.

— Миша…

— Иван, послушай…

— Миша, послушай ты меня, хорошо?

…

— Никуда не уезжай. Ни на какие уступки не иди. Ты — можешь стать законно избранным президентом страны, понял? На этом и стой. Ты — выиграешь. Ты можешь выиграть, честно выиграть. Ничего не потеряно. Я тебе помогу.

— Иван. Что ты собираешься делать?

— Лучше тебе не знать. Просто стой на своём, и все. Я — сделаю остальное. И больше мне не звони. Ты — ничего обо мне не знаешь. Давай…

Не дожидаясь ответа, я закончил звонок, потом — достал из телефона СИМку и аккумулятор. Размахнулся — и забросил подальше.

Все. Они решили, что, не победив честно, победят нечестно — но они и представления не имеют о том, что такое беспредел. Я покажу им это. Если у них нельзя выиграть честно — мы выиграем нечестно. Как получится — но выиграем.

Хватит слов. Теперь за меня будет говорить моя винтовка.

Где будет вся эта шваль — догадаться было несложно.

Обычный, спальный район Минска. Внешне ничем не примечательное здание — единственное, что заставляет задуматься, так это забор. Там если присмотреться — изоляторы, забор с электрическим током.

Это — Оперативный центр. Чудо из чудес, созданное Львом первоначально как инициативная группа офицеров — афганцев, которые на «общественных началах» охраняли тогда ещё кандидата в президенты Беларуси. Потом — это стало его детищем, его системой, которую он заботливо холил и лелеял. Жалование в этой системе — превышало президентскую охрану, хотя — куда уж выше. Лева создавал — по образцу Берии четвёртую власть — власть чрезвычайную. Потом — у него эту систему отняли.

Первоначально — это была просто группа офицеров. Потом — Лева последовательно строил «скелет» структуры, наращивал на него «мясо». Появлялись должности, на них подбирались люди — кровно уверенные в своей безнаказанности и готовые за эту безнаказанность, дарованную от власти — творить беспредел.

Чем занимался Опцентр? Да всем! Это был силовой отряд президента, узаконенная мафиозная группировка.

Точно знали, что Опцентр — обслуживает «президентские» денежные потоки — это, прежде всего, доходы от экспорта бензина, химии и нефтехимии, калийных удобрений — того, на чем можно делать очень большие деньги. Поговаривали, что Опцентр причастен к похищениям и расправам с неугодными — причём не факт, что по инициативе Батьки, Лева и сам мог решить действовать в интересах безопасности государства и лично Президента — но по своему усмотрению. Правда, когда ты действуешь в интересах другого человека, но не ставишь его в курс — дорожка это скользкая. Говорят, что падение Льва началось с того, что Батьке показали кассету, где боевики Опцентра избивают ногами одного из высших чиновников государства. Увидев кем-то принесённое видео, как старика повалили на пол, и избивают ногами, Батька взбесился и приказал извести под корень оборзевших подонков. С тех пор — карьерные позиции Льва, до этого казавшиеся незыблемыми — стремительно пошли под гору.

Парадоксально, но я был уверен, что на похоронах — стрелял снайпер Опцентра. В своего бывшего начальника… батю… основателя… а что тут такого? Опцентр на то и есть — там не задают вопросов, там делают то, что приказано. Ничего личного. Это — новый тридцать седьмой год в лампе Алладина. Потри, как следует — и он вырвется на свет.