Белорусский узел

Подходя к нужной аудитории, он показал своё удостоверение — профессионально сделанный ламинированный квадратик из твёрдого пластика. На дверях стоял не самооборонец, а один из литовских спецназовцев (хотя никто не знал, настоящие они спецназы, или так, прикидываются), он придирчиво проверил документы. Был он в НАТОвской военной форме (польской, кажется), с вытянутым, лошадиным лицом и глазами цвета грязной, талой воды. Они почти никогда не разговаривали с самооборонцами, хотя некоторые знали русский.

За обычной дверью — стояли несколько человек, на столике работал ноутбук, работая одновременно и на приём картинки с видеокамеры, и на анализ того что записывали микрофоны. Один из тех, кто стоял за спиной оператора, сторожко поднял голову

— Вы кто?

— Белка — назвал он свой позывной

— Это снайпер — сказал другой, не отрывая взгляда от ноута — его с верха прислали

Но тот не успокоился, всматриваясь в вошедшего.

— Вы что, пьяны?

— Нет. Просто не спал всю ночь

Подошёл, принюхался… в этот момент открылась дверь, вышел человек. Все посмотрели на него, тот отрицательно покачал головой.

Нет. Не колется.

— В сущности, не так уж и важно, будешь ты говорить или нет. Если тебя показать по телеку и сказать, что ты путиноид, русский снайпер — как думаешь, поверят — не поверят?

Как передать информацию? Две камеры, одна спереди, другая сдали. Допрашивающий — под таким же контролем, как и допрашиваемый. Написать записку? Обыщут в любой момент, тем более если вступить хоть в минимальный контакт с допрашиваемым.

Как?!

— Поверят. Потому что хотят поверить. А когда человек хочет верить, он поверит хоть в марсианина с Венеры.

В первой части Родины — показывали эпизод, когда сержант Николас Броуди — возможно передавал информацию, постукивая пальцем. А если попробовать так? Камеры дешёвые, они не могут поворачиваться, это он заметил ещё когда заходил. И если допрашиваемый — своего положения изменить не может, он то свободен. Он может встать, начать ходить, отойти к стене. Так он окажется в мёртвой зоне обеих камер.

Знает ли он азбуку Морзе? Если действительно из русского спецназа — должен знать. Догадается ли…

Так… главное, внимание не привлекать… никаких резких движений. Медленно…

— Ты можешь молчать и дальше. Но ответь мне на один простой вопрос. Я и белорус, и украинец, и русский. У меня отец белорус, мать русская, а вырос я в Украине. Зачем — ты разрушаешь единство наших народов, зачем — ты пришёл нас убивать…

И по глазам русского. По тому, как он смотрит, куда он смотрит, он понял — что тот заметил. И азбуку Морзе — он знает…

Ленинградская область, Россия. Ораниенбаум, парк. Павильон катальной горки. 18 августа 20*** года

Ми шукали дорогу і вірили сонце зійде.

Ми втомились від гасел промов та тирад,

Ми вимагали дій!

Відчуваючи зміни, ми знали що день наш прийде.

СКАЙ Мы прагнемо змин

(в оригинале В.Цой «Перемен»)

Долго ли коротко ли, но стало понятно, что белорусский Майдан — скорее всего, переможет. Хотя перемога — была прологом лишь к новой, ещё более кровавой драме. Все понимали, что и.о. и премьер, узурпировавший власть, и не представляющий ни Россию, ни ЕС — в политике уже не жилец. Но и простого решения в виде второго тура — прозападная оппозиция допустить не хотела — знала, что победит пророссийский Алешкович. Этим белорусский майдан кардинально отличался от украинского — варианта легального прихода либералов к власти не предусматривалось.

Что делать?