Белоснежка и Охотник

Эрик продолжал прижимать его к дереву. Он смотрел, как мучительно умирает его враг, как из его глаз текут слезы. Этот человек отнял жизнь у его жены. Сможет ли он, Эрик, полюбить кого-нибудь так же сильно, как он любил Сару?

Он встретил ее в один прекрасный день на деревенской ярмарке. Уложенные на затылке косы Сары были украшены крохотными розовыми бутонами. Она танцевала вместе с остальными. Но больше всего его поразил ее смех, жизнерадостный, искренний и заразительный.

— Ты забрал ее у меня, — прошептал Эрик, глядя в меркнувшие глаза Финна. — Ты убил мою жену.

Когда Финн наконец испустил дух и тело его обмякло, Охотник отвернулся, чувствуя себя совершенно обессиленным. Он не ощущал ни удовлетворения, ни радости. И все же после смерти Финна ему стало легче. Но сейчас ему было некогда думать о себе. Его волновала судьба Белоснежки. Он очень надеялся, что после гибели Финна девушка наконец сможет спокойно жить в Карматане.

Вернувшись в лес, Эрик обнаружил, что наемники мертвы. Гномы, по своей природе свирепые воины, убили их всех до одного. Охотник заметил Белоснежку и коротышек, которые столпились вокруг лежавшего на земле тела. Он подошел поближе. Это был Гас, самый юный гном. Лицо его было белым как мел, а из груди, чуть выше сердца, торчала стрела.

Охотник пересчитал остальных, чтобы убедиться, что все живы. Неожиданно среди гномов он увидел присевшего на корточки парня лет семнадцати, не старше. Эрик готов был поклясться, что уже встречал его, только не помнил где.

— Кто это? — спросил он.

Парень встал. Чтобы казаться взрослее, он, подобно глупой птице, выпятил грудь.

— Меня зовут Уильям, — произнес он. — Я сын герцога Хэммонда.

Эрик покачал головой. Герцог. Трус, долгие годы прятавшийся в Карматане. Конечно, это его сын.

— А что герцогский сын делает среди королевских наемников? — посмотрев на гномов, поинтересовался Охотник.

Колль и Дуир, которые склонились над Гасом, были слишком расстроены, чтобы давать объяснения.

— Я искал принцессу, — заявил Уильям.

— Зачем? — рявкнул Эрик.

У них и так было полно проблем. Не хватало еще тащить за собой этого честолюбивого юнца!

— Чтобы защитить ее, — сжав рукоять меча, ответил Уильям.

— Как видишь, принцессу есть кому защитить, — со смехом сказал Эрик, махнув рукой в сторону гномов, вооруженных ножами и арбалетами.

Уильям оглядел Эрика с головы до ног.

— А кто ты такой? — требовательно спросил он.

— Человек, который привел ее сюда, ваше сиятельство, — бросил Эрик в лицо Уильяму.

Почувствовав прилив ненависти к этому высокомерному мальчишке, Охотник шагнул вперед и оказался практически лицом к лицу с парнем.

Белоснежка, которая сидела, положив руку Гасу на грудь, подняла на них заплаканные глаза.

— Оставь его, Охотник, — попросила она. — Он наш друг.

Девушка склонила голову, ее горькие слезы капали на рубашку Гаса. Эрик закрыл лицо руками. Гномы, печальные и серьезные, затянули погребальные песнопения. Они рассказывали про любовь и дружбу, жизнь и смерть. Песни разносились по разоренному лесу. Ничто не согревало воздух. Животные спрятались. Феи пропали. Клочки опустившегося на них черного облака темными завитками все еще кружили над головами.

Закончив петь, Колль и Дуир принесли по охапке дров для погребального костра. Куэрт выложил на земле прямоугольник из камней, приготовив для Гаса последнее ложе. Гномы положили на него крохотное тельце Гаса и начали засыпать его сухими ветками, складывая их крест-накрест. Бейт достал кремень и высек искру.

Они стояли рядом и смотрели, как занимается огонь. Ветки трещали и лопались. Языки пламени поднимались к сумрачному небу. Кто-то из гномов плакал, хотя Эрик не мог понять, кто именно. Он слышал только всхлипывания Белоснежки, и у него мурашки бежали по коже. Эрик, не отрываясь, смотрел на ее лицо. Если бы он только мог забрать себе ее боль! С наступлением ночи тяжесть утраты стала давить все сильнее. Но на этом их битва не кончалась. Она только начиналась.

Злая королева все еще была жива.

17

Равенна лежала в постели, изучая помолодевшую кожу на тыльной стороне ладони. Коричневые пятна исчезли, противные морщины разгладились. Она положила тонкие пальцы на грудь, стараясь унять волнение. Целый час прошел с того момента, как умер Финн. У нее никогда еще не уходило столько времени на восстановление.

Понадобились две девушки. Не одна, две. Она быстро и жадно высасывала молодость из их маленьких, сладких ртов, чувствуя, как все ее тело, от макушки до пальцев ног, наполняется энергией. Сила вернулась к ней. Однако на сей раз, чтобы прийти в себя, ей не хватило красоты девушек, мягкости их волос, фарфоровой прозрачности кожи. Горе по-прежнему разрывало ее на части. В груди было пусто. Равенне казалось, будто из нее вынули внутренности.