Belov.indd

Лишь на следующий день в газетах появились более развернутая информация о произошедшем и заявление от имени Госкомспорта и советской делегации на Играх с выражением соболезнований по поводу гибели людей и осуждения действий террористов. В газетном репортаже не без злорадства сообщили о «неповоротливости полиции, приведшей к большим жертвам». Впрочем, похоже, в этой оценке была как минимум доля истины.

Два или три дня МОК решал, следует ли продолжать мюнхенскую Олимпиаду. Для нас эти дни показались бесконечно долгими. Советская команда была по меркам того времени «возрастной» — для многих из нас Олимпийские игры 72-го могли быть последними в карьере. Терять свой шанс было невероятно обидно.

Пусть я буду выглядеть некрасиво, но в те дни главным ощущением для нас была досада от упускаемой победы в случае остановки Олимпиады. Конечно, нам было жаль израильских коллег, мы вместе со всеми осуждали и ненавидели террористов, изуродовавших своими окровавленными руками мировой спортивный праздник. Но возможность досрочного завершения Игр выглядела для нас также абсолютно ужасно.

Скажу честно, я не очень верю в признания некоторых спортсменов о намерениях отказаться от участия в соревнованиях из-за случившихся общемировых или национальных катаклизмов. Теракты, землетрясения, гибель принцессы Дианы. Знаю, что в американском фильме о мюнхенском финале активно разрабатывается версия о том, что сборная США всерьез собиралась сняться с розыгрыша из-за произошедшей трагедии.

Прошу меня извинить, если я ошибаюсь, но мне все это кажется просто политкорректной позицией. Я не верю, что спортсмен, смыслом и целью жизни которого является победа, тем более победа в самом главном соревновании, к которому он готовился 4 года или больше, по доброй воле способен отказаться от шанса добыть ее из-за того, что этот шанс совпал по времени с некими страшными обстоятельствами, в наступлении которых совершенно нет его вины.

Да, любой нормальный человек солидарен с жертвами насилия, тем более с беззащитными невинными людьми, которых какие-то негодяи сделали заложниками своих целей. Но как должна выражаться эта солидарность? Всеобщим коллапсом, отказом выходить на рабочие места, кормить своих детей? Террористы только поаплодируют такому развитию событий. Дестабилизация, дезорганизация враждебного им мироустройства — вот именно то, на что нацелены их атаки.

Для нас, спортсменов, участие в Олимпиаде было нашей работой, профессиональной деятельностью. Сделав ее хорошо, мы могли осчастливить миллионы людей в огромной стране, дать им дополнительный стимул жить и трудиться дальше. И я действительно считаю, что лучшим ответом на самые тяжелые трагедии, включая уход из жизни других людей, являются твой добросовестный труд и честная жизнь.

Никто не сможет упрекнуть меня в лукавстве и черствости по отношению лишь к чужим мне людям, в данном случае — к погибшим от рук террористов. Через год после мюнхенской Олимпиады умер мой отец — человек, бывший для меня огромным авторитетом и очень важной частью моей жизни. Я улетал на два дня в Томск на похороны и вернулся в Москву как раз к началу игры ЦСКА с минским РТИ. Нет нужды говорить, в каком состоянии я находился. Но когда Яковлевич попросил меня: «Серега, игра будет трудная — просто разденься и посиди» — я не мог ему отказать. И разделся на игру, и честно смотрел, сидя на скамейке, как партнеры по команде весь первый тайм возят говно по площадке, проигрывая более слабому сопернику. А во втором — вышел на площадку и играл.

К счастью для нас, возобладал здравый смысл, и Олимпиада была продолжена. Игры возобновились 7 сентября после траурной церемонии на олимпийском стадионе. Разумеется, обстановка уже не сохранила и половины той праздничности, что была до теракта. Ужас и горечь от произошедшего, отвращение от бессилия нормальных людей перед террористами, скорбь по погибшим, — все это изменило атмосферу в Мюнхене. О том, что все спортивные объекты раз и навсегда были намертво закрыты беспрецедентной охраной, нет нужды и говорить.

Кошмар в полуфинале

Для нас, баскетболистов, было и еще одно неприятное последствие теракта, точнее, связанного с ним перерыва в играх. В те времена все важнейшие турниры проводились по очень жесткому графику — как правило, 8 игр за 9 дней, т. е. игры каждый день с одним выходным. Мы привыкли к такому распорядку, и он нас устраивал. Организм входил в заданный ритм — ты встаешь в определенное время, тренируешься в зависимости от того, насколько рано или поздно у тебя игра, играешь, восстанавливаешься и готовишься к очередному игровому дню. Все как на конвейере.