Belov.indd

Должен окончательно разочаровать читателя — даже с соседом по комнате Паулаускасом мы не обсуждали предстоящий финал. Это, впрочем, едва ли удивительно: больших молчунов, чем мы с Модей, не было, наверное, ни в сборной, ни во всем отечественном баскетболе. Модестасу молчаливость была свойственна как прибалту, я, как уже говорил, до 30 лет вообще рта не раскрывал. Однако на площадке и в жизни мы понимали друг друга не то что с полуслова — с полувзгляда. И даже самую главную игру в жизни нам не было нужды обсуждать.

Не хотел бы, чтобы сложилось впечатление, будто в сборной СССР были собраны роботы, лишенные всяких человеческих проявлений, как это представляла американская пропаганда. Конечно, у нас были и нервы, и эмоции, и переживания. Наверное, мы просто были другими людьми — иначе воспитанными, иначе мыслящими, иначе мотивированными. Нас всегда учили быть сдержанными, контролировать себя, ставить во главу угла интересы команды, страны и спортивный результат. Именно так мы и делали, и наша молчаливая сосредоточенность была свидетельством не отсутствия эмоций, а сверхконцентрации, готовности намотать собственные кишки на кулак и умереть для достижения победы.

Накануне игры я спал, как обычно. Должен сказать, что я вообще не умею крепко спать. Мне это не мешает, я могу высыпаться, даже если просыпаюсь по нескольку раз за ночь. Конечно, накануне ответственной игры нервное напряжение усугубляет и обостряет ощущения. В течение дня 9 сентября меня беспокоила небольшая головная боль, но все напряжение прошло, как только мы вышли на площадку для разминки.

В день игры нам дали как следует выспаться, поскольку финал должен был начаться беспрецедентно поздно — где-то после 23 часов. Организаторы Игр пошли навстречу американцам, которые стремились по возможности приблизить к прайм-тайм телевизионную трансляцию. Позавтракали всей командой в одно время, не спеша поехали на тренировку. Тренировались спокойно, с хорошим настроением, без подавленности.

Обед был назначен на более позднее, чем обычно, время. После него команда отправилась на отдых. Те, кто мог, спали (поспать после обеда любил, например, Паулаускас, не изменивший себе и на этот раз). Я слегка задремал минут на 30.

До главного испытания в жизни баскетболистов сборной СССР оставались считанные часы.

Глава 16 АД В «БАСКЕТБОЛХАЛЛЕ»

Перед игрой

Олимпийский игровой зал «Баскетболхалле», несмотря на поздний час, был переполнен. Мне показалось, что большей частью он был «нашим». Разумеется, на трибунах было много членов олимпийской сборной СССР — представителей других видов спорта, — пришедших поболеть за нас. Поддержать нас пришли и знаменитые советские тяжелоатлеты Ян Тальтс³³ и Василий Алексеев. Говорят, что охранника «Баскетболхалле», который попытался проверить у штангистов аккредитацию, человек-гора Вася Алексеев просто приподнял над землей и аккуратно переставил на другое место, освобождая себе проход. (Тот же Алексеев после окончания финала, как мне потом рассказывали, выражал восхищение моей игрой довольно своеобразно: «Ну этот хиляк и на...рачил штатникам!» Не знаю, изменился бы тон его комментария, если бы он узнал, что для таких бросков я приседаю сто девяносто?)

Однако и представители иных олимпийских команд, и местные болельщики, возможно, желали удачи нашей сборной. Ожидание сенсации — вот как можно охарактеризовать настроение зала, особенно заметно захватившее всех после того, как в дебюте встречи сборная СССР уверенно повела в счете. И все же окончательно, думаю, никто не мог поверить, что обыграть США кому-то по силам, даже «Красной Машине».

Ощущалось, что предстоящая игра станет чем-то из ряда вон выходящим. Действительно, чудовищное напряжение немедленно после стартового розыгрыша мяча воцарилось в «Баскетболхалле» и захватило всех без исключения. Сама игра, от первой до последней минуты «звеневшая» на невероятном накале, только наращивала его. Телевизионная картинка, не говоря о любом текстовом репортаже, не способна передать тысячной доли этого накала, ощущавшегося даже на трибунах, а что уж говорить об игровой площадке! Ошибки судейского столика в концовке матча — неправильный хронометраж, утрата контроля, — не от чего иного, как от этого напряжения.

Своим главным жизненным достижением я считаю то, что не сломался под этим адским давлением. Любые сомнения — в своих силах, в партнерах по команде, в окончательном успехе — делают спортсмена слабее, заставляют его ошибаться. У меня этих сомнений не было. Я готов был показать свою лучшую игру, приняв удар на себя, если потребуется.

Состав