Белые и синие

Метр Рене Серве неведомо по каким причинам был роялистом. Благодаря удаленности Нантюа от больших многолюдных городов и особенно благодаря кроткому нраву его обитателей, почтенный Рене Серве смог пережить Революцию, не пострадав из-за своих взглядов, хотя они ни для кого не были тайной.

Притом необходимо отметить, что этот достойный человек сделал все, что было в его силах, для того чтобы навлечь на себя беду. Он не только сохранил прежнее название своей гостиницы «У дельфина», но вдобавок приказал на ее вывеске пририсовать к хвосту сказочной рыбы, вызывающе торчавшему над поверхностью моря, профиль бедного маленького принца, который четыре года томился в заточении в тюрьме Тампля и недавно, после термидорианского переворота, скончался там.

Поэтому все те, кто на двадцать льё в округе — а число таких людей было велико, — в департаменте Эн либо за его пределами разделял взгляды Рене Серве, приезжая в Нантюа, непременно останавливались в его гостинице и ни за что на свете не согласились бы поселиться в другом месте.

Итак, не стоит удивляться тому, что почтовая карета, у которой была остановка в Нантюа, высадила своих пассажиров у аристократичной гостиницы «У дельфина», расположенной напротив демократичного постоялого двора «Золотой шар».

Хотя еще не было и пяти часов утра, заслышав шум подъехавшей кареты, метр Рене Серве соскочил с кровати, натянул нижние штаны и белые чулки, надел домашние туфли и, набросив на себя лишь длинный халат из бумазеи, с хлопчатобумажным чепцом в руке, появился на пороге гостиницы в то самое время, когда молодая красивая особа лет восемнадцати-двадцати выходила из кареты.

Она была в черном одеянии и, юная и необыкновенно красивая, несмотря ни на что, путешествовала одна.

Девушка сделала быстрый реверанс в ответ на заискивающий поклон метра Рене Серве и, не дожидаясь, когда он предложит ей свои услуги, спросила, не найдется ли в его гостинице хорошего номера и туалетной комнаты.

Метр Рене назвал номер седьмой во втором этаже — лучший из тех, что у него были.

Проявляя нетерпение, девушка направилась к деревянной доске, где висели на гвоздях ключи и были указаны номера комнат, открывавшихся с помощью этих ключей.

— Сударь, — промолвила она, — не будете ли вы так добры проводить меня в мой номер? Мне нужно кое о чем вас спросить. Затем вы пришлете ко мне горничную.

Рене Серве низко поклонился и поспешил исполнить ее желание. Он шел впереди, а девушка следовала за ним. Когда они вошли в номер, путешественница закрыла за собой дверь, села на стул и решительно обратилась к хозяину гостиницы, который остался стоять:

— Метр Серве, я слышала о вас и потому знаю ваше имя. В течение всех этих кровавых лет, что мы пережили, вы оставались если не защитником, то приверженцем правого дела. Поэтому я остановилась именно у вас.

— Вы оказали мне честь, сударыня, — отвечал с поклоном хозяин гостиницы.

Она продолжала:

— Следовательно, я отброшу всякие недомолвки и предисловия, к которым прибегла бы в разговоре с человеком, чьи воззрения мне неизвестны или вызывали бы у меня сомнение. Я роялистка — это дает мне право на ваше участие. Вы роялист — это дает вам право на мое доверие. Я никого здесь не знаю, даже председателя суда, к которому у меня есть письмо от его свойственника из Авиньона. Поэтому вполне понятно, что я обращаюсь к вам.

— Я жду, сударыня, — отвечал Рене Серве, — когда вы изволите сказать, чем я могу служить вам.

— Вы слышали, сударь, что два или три дня тому назад в тюрьму Нантюа привезли молодого человека по имени Люсьен де Фарга?

— Увы! Да, сударыня; кажется, его даже собираются судить здесь или скорее в Бурке. Нас уверяли, что он входит в общество под названием «Соратники Иегу».

— Известна ли вам цель этого общества, сударь? — спросила девушка.

— Ее цель, как я полагаю, отнимать у правительства деньги и передавать их нашим друзьям из Вандеи и Бретани.

— Именно так, сударь, а правительство хотело бы обойтись с этими людьми как с заурядными грабителями!

— Я думаю, сударыня, — отвечал Рене Серве уверенным тоном, — что у наших судей хватит ума признать разницу между ними и злоумышленниками.

— Теперь перейдем к цели моего приезда. Было решено, что обвиняемому, то есть моему брату, в авиньонской тюрьме грозит какая-то опасность и его отвезут на другой конец Франции. Я хотела бы его увидеть. К кому следует обратиться, чтобы получить на это разрешение?

— Ну, конечно, к председателю суда, раз у вас есть к нему письмо, сударыня.

— Что это за человек?

— Осторожный, но, надеюсь, здравомыслящий. Я велю проводить вас к нему, как только вы пожелаете.

Мадемуазель де Фарга достала часы: было только полшестого утра.

— Не могу же я явиться к нему в такой час, — пробормотала она. — Прилечь? Мне вовсе не хочется спать.

Немного подумав, она спросила:

— Сударь, в какой части города находится тюрьма?

— Если сударыня пожелала бы пройтись в ту сторону, — сказал метр Серве, — я счел бы за честь проводить ее.