Белые искры снега

— Тебе… стало хуже? — с огромным недоумением спросила Яр, разглядывая мое лицо. Нос у меня опять зачесался и кожа под ним — тоже. Я вновь провела рукой по нему и только потом догадалась посмотреть на свои костяшки — они были в крови. Совершенно неведомым, странным образом у меня впервые в жизни носом пошла кровь. Не скажу, что я испугалась за свою жизнь, но пару неприятных минут пережила, это точно. Кажется, с моим здоровьем явно что-то не так. Совсем не так. Что еще за странности со мной происходят? Не надо было Зарецкому притворяться, что я больна, это как-то сумело визуализироваться и воплотиться в жизнь. Я в детстве один раз сказала, что у меня болит зуб, чтобы не присутствовать на Дне рождении моей сестренки Яны, и он действительно заболел! С тех пор я никогда не говорю, что у меня что-то болит, а у Зарецкого, видимо, язык черный — как что каркнет, то и сбудется.

Я почувствовала металлический вкус крови на губах и спешно утерла ее, вспоминая, что надо делать в случаях, когда открывается подобное кровотечение.

Меня тут же принялись жалеть.

— Девушке так плохо, а она сцену устроила!

— Какая женщина грубая!

— Бедняжка! — тут и там раздавались голоса людей, сочувствие которых по отношению ко мне просто-таки росло с невидимой силой.

— Да вранье это все, — заявила вспыльчивая скандалистка Татьяна уже не таким уверенным, как раньше, голосом, а Ярослав молча схватил несколько салфеток, протянул мне и велел запрокинуть голову вверх.

— Дурак, что ли? — прошептала я раздраженно, припоминая уроки ОБЖ, на которых учитель настоятельно советовал не запрокидывать голову назад при носовых кровотечениях. — В таких случаях голову опускать надо.

Подарив мне тяжелый взгляд, Ярослав с силой запихал мне в ладонь еще одну порцию салфеток, которые я прижала к носу

Администратор и подоспевшие к ней две коллеги с перекисью, ватой и даже льдом все-таки заставили народ покинуть туалет и усадили меня на пуфик около рукомойников. Слава Богу, внезапное кровотечение кончилось так же быстро, как и началось, я даже не успела толком испугаться или разозлиться.

— Вам лучше?

— Лучше, — отвечала я, все еще прижимая лед к переносице.

— А что случилось? — спросила администратор, по виду, моя ровесница, с сочувствием глядя на меня. Зарецкий наклонился к ней и что-то очень тихо принялся объяснять.

По мере того, как его губы почти беззвучно шевелились, глаза девушки становились все больше и больше, а выражение в них все удивлённее и удивленнее. Я расслышала только слово "синдром", и это мне не очень понравилось, но говорить я ничего не стала. После того, как Ярослав поднял голову, администратор перевела взгляд на меня, и я явственно разглядела в нем сочувствие. На Яра же она смотрела с уважением — с таким, с каким обычно смотрят на героев войны.

— Прошу прощения, что из-за нас вышел этот инцидент, — извинился он и туманно пояснил голосом профессионального мошенника. — Эта девушка — моя подруга детства. И с детства она больна, — его голос доверительно понизился, а на лице мелькнуло вполне себе искренне сожаление. — Я случайно встретил ее в кафе, когда понял, что у нее приступ. И хорошо, что встретил, как видите.

— Все в порядке, вы что, — замахала администратор руками. — И не переживайте! Эта женщина, которая затеяла скандал, больше вас не побеспокоит.

— Отлично, — кивнул молодой человек. — Настя, ты как? В порядке? — обратился он ко мне. Забота в его голосе настораживала.

— В порядке, — все еще несколько глухим голосом отозвалась я, понимая, что опять пропала, а девчонки ждут меня уже минут как пятнадцать или двадцать, хотя мне казалось, что наши приключения в туалете длятся уже час или два.

— Может быть, вам еще льда все-таки принести или нашатырного спирта? — обеспокоилась работница кафе.

— Нет-нет, все нормально, — поспешно отказалась я, чувствуя себя очень даже хорошо и выбрасывая остатки стремительно таящего льда в раковину.

— Тогда, позволь, я провожу тебя к твоему столу, Настя, — показывал чудеса галантности Ярослав. Я устало кивнула в ответ.

Извинившись еще раз, мы вышли, наконец, из туалета, который успел мне порядком надоесть. Я ожидала, что на нас с Зарецким уставятся все, кто был в зале, но на нас, казалось, никто не обращает внимания, за исключением идущих с нами администратора и двух ее коллег, а также той самой молодой мамочки с ребенком, которые ожидали свой обещанный фруктовый десерт в компании с каким-то унылым мужчиной — видимо, ее мужем. Еще на нас обратил внимание дружок Зарецкого, тот самый незадачливый пикапер, который крайне удивился, увидев нас вместе, но Енот Адольфович крикнул ему, что сейчас придет, и тот угомонился, но все-таки успел мне подмигнуть.

— Где ты там сидишь, веди меня, — приказал мне Ярослав, одновременно очень мило улыбаясь администратору и придерживая меня за локоть.

— Я сама дойду.

— Играй до конца, — было мне ответом. Я поморщилась, но не стала спорить.

— Кстати, об игре. Тебе бы актером быть. Или мошенником. Отлично людей обманываешь, — отозвалась я сварливо.