Белые лилии

Когда мой взгляд падает на ее грудь, в спортивных шортах у меня становится тесно. Ее грудь теперь гораздо полнее, чем в прошлый раз, когда я ее видел в этом платье. Грудь поднимается и опускается с каждым вздохом. А с гибкой шеи на грудь свисает медальон. Я протягиваю руку и беру медальон пальцами, от чего у Скайлар перехватывает дыхание.

– Останься, – шепчу я.

Она напрягается, но не отстраняется от меня. Она ненадолго прикрывает глаза, и я почти уверен, что она сейчас вдыхает мой запах – точно так же, как я вдыхаю ее. Внезапно она отшагивает назад, я разжимаю пальцы, и медальон снова падает ей на грудь.

– Не знаю, Гриффин. Все так запутанно. Не уверена, что это правильно. К тому же у меня есть Джон. И…

Я делаю выпад и ставлю руки на стену, поймав Скайлар в ловушку. Я игнорирую упоминание Мистера Еды и наклоняюсь к ней. Я провожу большим пальцем по ее нижней губе, и у нее на лице появляется неуверенное выражение.

Я отвожу прядь волос от ее уха.

– Останься, – повторяю я. – Все образуется, Скай. Не теряй веры.

Прежде чем она успевает ответить, я разворачиваюсь и иду к лестнице. Дойдя до первой ступеньки, я оборачиваюсь и вижу, как она съезжает по стене на пол. Все это время она смотрит в потолок и делает медленный контролируемый выдох. Я поднимаюсь наверх, перескакивая через две ступеньки, наслаждаясь своей маленькой победой, и иду в душ.

Выйдя из душа, я обнаруживаю, что Скайлар заснула на диване в гостиной. Она переоделась – теперь на ней простое голубое платье, больше похожее на длинную футболку. Плотно прилегающая ткань подчеркивает каждый изгиб ее тела. Ткань прилегает к ее животу, как вторая кожа.

Я иду в вестибюль, где оставил свою сумку – я тихо ступаю босыми ногами, чтобы ее не разбудить. Потом достаю из сумки фотоаппарат и фокусируюсь на ее прекрасном лице. Я не осмеливаюсь подойти ближе, боясь, что от щелчков фотоаппарата она проснется. Не думая о том, как это выглядит со стороны, я фотографирую каждую часть ее тела. Крупным планом снимаю ее полные губы. Изгиб шеи. Ноги, под которые она подложила подушку. Пальцы на ногах, накрашенные в тон ее зеленым глазам. Грудь, обрамляющую медальон, который я ей подарил.

Когда я беру в фокус ее беременный живот, я чуть не роняю фотоаппарат, заметив, как он шевелится. Я медленно подхожу к ней, надеясь, что смогу запечатлеть на пленке то, что вижу глазами. Наконец я опускаю фотоаппарат и сажусь на журнальный столик, завороженный этими движениями.

Я наблюдаю за тем, как крошечная ступня, локоток или колено движется от ее бедра до пупка, и на секунду вспоминаю фильм с Сигурни Уивер, в котором из живота героини вылезает Чужой. Я быстро прогоняю от себя эту мысль и думаю о том, что внутри Скайлар живет мой ребенок. И что он устроил это представление специально для меня.

Я ужасно хочу прикоснуться к ней. Может, потыкать сына пальцем и посмотреть, толкнет ли он меня в ответ? Я не прикасался к ее животу больше двух месяцев. Я смог почувствовать, как Эрон движется, только однажды – в ту ночь, когда умерла Эрин. Я помню те ощущения – они были похожи на пузырьки газа внутри Скайлар. Сейчас все совсем по-другому.

Там, черт побери, человек!

Я вдруг осознаю, что мне приходится сдерживать слезы, а в горле у меня застрял огромного размера комок.

– Можешь потрогать, если хочешь.

От слов Скайлар я чуть не подпрыгиваю на месте. Я и не знал, что она не спит. Интересно, как долго она уже наблюдает за тем, как я на нее смотрю?

Я наклоняюсь поближе и неуверенно протягиваю руку. Она берет мою ладонь и кладет себе на живот. Я сразу же чувствую шевеление. Я широко раскрываю глаза и, кажется, ахаю от изумления, но я настолько погружен в свои ощущения, что даже не осознаю, как встаю со столика и опускаюсь перед ней на колени, положив обе ладони ей на живот. Я не шевелюсь. Я не хочу убирать руки. Если я дернусь, все может прекратиться. А я хочу, чтобы это длилось вечно.

Не знаю, сколько я так просидел, ощущая, как мой сын толкается и кувыркается под моими ладонями. У меня заболели колени и затекли ноги, но я не смею пошевелиться.

Я поднимаю голову и вижу, что Скайлар улыбается.

– Чертовски круто, да? – спрашивает она.

– Не чертыхайся, Скай.

Она краснеет, вспомнив, как на меня действует ее сквернословие.

– А ты не называй меня Скай, Гриффин, – парирует она.

Она выдерживает мой взгляд, и мы оба наслаждаемся тем, как шевелится наш сын. Интересно, о чем она сейчас думает? Она знает, что я сейчас чувствую? Она видит по моим глазам, как сильно я этого хочу?

На столике жужжит ее телефон и нарушает нашу идиллию. Скайлар бросает на него быстрый взгляд – и я тоже. Я смотрю на экран. Джон Маккормак.

Чертов Мистер Еда.

На лице у Скайлар мелькает сочувствие.

– Извини, – произносит она, одной рукой беря телефон, а другой опираясь на диван, чтобы подняться.

Она уходит на кухню и садится на стул.

– Привет, Джон, – отвечает она.

Я иду следом под предлогом того, что хочу взять бутылку воды из холодильника. Скайлар слушает Джона и наблюдает за мной. Я и не собираюсь оставлять их наедине.