Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

Еще полчаса ушло на ожидание синей электрички с витиеватой надписью по бортам: "Лариново". Так называлась конечная станция, где располагался городской аэропорт - сейчас-то он в другом месте, новый, сплошь стеклянный, а тогда это было небольшое кирпичное сооружение с десятком узких взлетных полос, на которых, словно жуки, толкались пассажирские "Икары" и грузовые "Стрелки". "Ладьи" в наших местах тогда не приземлялись, эти мощные машины водились только в столице.

В детстве Хиля, помню, пару раз таскала меня смотреть на самолеты, и мы подолгу стояли летними днями у решетчатой ограды летного поля, слушая рев двигателей и наблюдая, как тот или иной маленький самолетик осторожно выруливает для разбега, набирает скорость, отрывается от бетона и взмывает в голубое небо - совсем как наша игрушка. Интересно было смотреть на пассажиров, сидящих с билетами в зале ожидания, у огромного окна, или в аэропортовском буфете, где на каждой скатерти нарисованы голубые крылышки. Всякий раз, стоило нам очутиться в том странном мире прилетов и отлетов, на Хилином лице возникало забавное глуповато-восторженное выражение: приоткрытый рот, бровки домиком, распахнутые глаза. Особенно мою девочку потрясали объявления по громкоговорителю: "Начинается регистрация билетов и посадка в самолет на рейс 39 Лариново - СТОКС, просьба пассажирам подойти к окошку регистрации номер 7" или "Прибыл самолет, следующий рейсом 21 СТОКС - Лариново - Белое море, встречающим просьба подойти к выходу номер 2". СТОКС - это один из столичных аэропортов, не самый крупный, но вот что означает сама аббревиатура, я так и не узнал. Это было и не важно...

В вагонах уже включили отопление и поставили вторые рамы, было тепло, чисто, пассажиров набралось немного. Я уселся у окна, приготовившись по старой детской привычке глазеть на проносящиеся мимо пейзажи. Этот маршрут был нами мало изучен, по большей части мы с Хилей ездили совсем в другую сторону, туда, где преобладают старые рабочие поселки, заводы и шахты. Дорога же на Лариново совсем другая: детские санатории, спортивные площадки, склады, железнодорожные отстойники и масса деревьев, целые леса, подступающие вплотную к рельсам. Для нас - интересного мало.

Поезд тронулся. Часть пути в этом направлении нужно ехать по городу, и я настроился скучать. Однако - не пришлось. Сразу же, на станции "Третья Грузовая", в вагон вошли двое, огляделись в поисках свободного места и уселись напротив меня.

Я доверяю своей интуиции, и эта интуиция вдруг шевельнулась во мне, словно живой червячок в желудке или - если вспомнить машинистку - как неродившийся ребенок в женском чреве. Что-то с этими людьми было не так, что-то неправильно, хотя выглядели они вполне обычно. Один, лет сорока, был одет как мелкий служащий, коротко острижен, в тяжелых роговых очках и твердой дерматиновой шляпе. Второй, помоложе, светловолосый и вертлявый, производил впечатление заводского учетчика: парусиновая куртка, кепка, грубые брезентовые штаны, потрепанный портфель. Ничего особенного. Но все-таки что-то было, и я стал приглядываться.

Они меня совсем не замечали, занятые тихим разговором, никто не смотрел в мою сторону и не мешал мне играть в дознавателя, изучающего поведение подследственных. Поэтому "блеск" (это слово мой отец принес со службы) я заметил довольно быстро. "Блеск" - это то, за что обычно цепляется в облике подозреваемого опытный сыщицкий глаз, что-то, чего не должно быть у обычного человека - или как раз должно, но этого почему-то нет.

У старшего "блестели" наручные часы, на которые он изредка кидал озабоченные взгляды. Не сказать, что какие-то особенно дорогие часы, так, простые, в белом металлическом корпусе, на металлическом же браслете. Корпус уже потускнел от времени и покрылся царапинками, чуть выпуклое стекло было немного мутным, словно запотело от сырости. Но! Точно такие же часы носил Зиманский, правда, те были поновее. Я как-то спросил, помнится, где он их купил, и мой друг ответил, не задумываясь: "Выдали на складе". Не знаю, почему это зацепилось. Может быть, потому, что инспекторам ни на каком складе не выдают наручных часов, а это значит, что речь идет о пресловутом "другом мире"?..

Второй мой попутчик, молодой, поначалу был для меня загадкой. Несмотря на все возрастающее ощущение неправильности, явного "блеска" в нем не было, человек как человек, разве что немного суетливый. Я разглядывал его с головы до ног, ничего не находил и вдруг понял, что меня смущает: парень был н е р у с с к и й! Наверное, если бы мой отец не служил дознавателем, мне и в голову не пришла бы подобная мысль. Обычное веснушчатое лицо, белобрысый, с чуть оттопыренными ушами. Глаза, правда, светло-карие, но такое у блондинов хоть редко, но встречается. И все-таки его черты выдавали другое происхождение, другой какой-то тип внешности, пусть на первый взгляд и вполне славянский.