Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

Улица Революции начиналась прямо у станции и состояла всего из трех домов - пятого, четырнадцатого и двадцать третьего, между которыми зияли обширные пустыри, обнесенные временными заборчиками. Двадцать третий, нужный мне, оказался самым целым, совсем нетронутым, вывеска "Потребительский союз" над дверью магазинчика на первом этаже блестела свежей краской. Сквозь стекло витрины мне улыбался с плаката веселый маляр с газетной шапочке, буквы помельче гласили: "Товары для ремонта".

Я вошел.

Мои странные попутчики куда-то исчезли еще на платформе, но тут я увидел их, и мы вздрогнули все трое. Впрочем, мгновенный испуг сразу же сменился показным равнодушием, и они отвернулись к прилавку, оживленно обсуждая качества какой-то "мастики".

Я взглянул на продавца. Это был огромный бородач в синем рабочем халате, из-под которого выглядывал синий же свитер с растянутым воротом, какие часто носят шофера и лыжники. Лицо продавца хранило выражение деловитой задумчивости, меня он не замечал, но и "блеска" в нем никакого не было. Сам магазин тоже выглядел обычно: полки с банками краски, рулоны обоев, бутыли клея, кисти, скребки, гвозди и прочая дребедень.

Странно было другое: где же Хиля? Она сказала, под зданием должен быть подвал. Не значит ли это, что она - уже в подвале?

- Простите, - я подошел к прилавку и снизу вверх посмотрел на бородача, - у вас есть сухой гипс? В пакетах по два килограмма?

- Угм, - согласился он. - Вам сколько?

- Погодите, а целлюлозные брикеты? Ну, утеплитель?

- Угм.

- Понимаете... - я внутренне заметался, но тут же придумал выход, - мой друг, Зиманский, сказал, что научит меня изолировать потолок, и для этого надо...

На фамилию друга среагировали только мои попутчики: старший изумленно уставился, а молодой издал какой-то звук. Продавец остался невозмутим:

- Все это хорошо. Вы мне просто скажите: чего и сколько. Если есть с собой список - давайте.

Я растерялся и глупо стоял, моргая. Почему-то мне казалось, что Хиля должна меня ждать, может быть, на улице у магазина. Но ее нет - мы ведь не договаривались о встрече!

- Так что берем? - терпеливо наклонил голову продавец.

- Пока ничего, - решив, что хуже не будет, я осмелел. - Просто хотел узнать, сюда не заходила моя жена? Девушка такая симпатичная, молодая, в черной ватной куртке.

- Кажется, заходила. Купила пару кисточек и ушла.

Я оглянулся на попутчиков. Они стояли и ждали. Наконец, старший перестал на меня таращиться и внятно сказал:

- Молодой человек, вам в любом случае не надо сейчас ничего делать. Это не то, что вы думаете. Все будет хорошо.

- А где Зиманский? Где Хиля?

Продавец занялся своими делами, сразу утратив ко мне интерес.

- Хиля - это ваша жена? - старший о чем-то задумался. - Если она с ним, мы ее позовем, она сейчас придет. Подождите нас на улице.

Я послушно вышел. Через минуту из магазина донеслись звуки короткой перебранки, громко хлопнула какая-то дверь, кто-то засмеялся. Потом показался молодой:

- Зайдите сейчас сюда.

Я вернулся в магазин и увидел, что за прилавком рядом с продавцом стоит Зиманский, почему-то бледный, с взъерошенными волосами и без очков.

- Привет, - он деловито кивнул мне и повернулся к старшему. - Да, это он, пусть спускается.

Мне показали вход в подвал и крутую деревянную лестницу, освещенную слабыми угольными лампочками. Снизу веяло машинным маслом, нагретым деревом, краской и какой-то едой, кажется, капустным супом.

- Не бойтесь, - молодой поддержал меня за локоть. - Меня зовут Генрих, а второго - Тарас Рогов, но лучше называть его Лось, он так привык.

- Эрик.

- Я уже знаю.

Лестница оказалась длинной, без всяких перил, и довольно шаткой, но зато помещение, где она заканчивалась, сразу потрясло меня своими размерами: это был настоящий зал с высоким потолком и стенами, облицованными блестящей серой плиткой. Шероховатый бетонный пол устилали какие-то кабели, шланги, свернутые змеиными кольцами тросы. Всюду валялись части разобранных механизмов, резиновые автомобильные шины, жестяные канистры, ведра, слесарные инструменты. В дальнем углу зала, освещенного всего лишь одной большой лампой, я разглядел низкую двухстворчатую железную дверь, выкрашенную в маслянистый черный цвет, с надписью краской: "Путь Љ 2".

Вслед за мной спустился Зиманский. Хили не было видно.

- А где она? - я осмотрелся и принюхался. Сильно пахло креозотом и еще сильнее - супом, который булькал в огромной кастрюле на маленькой газовой плитке в углу.

- Кто, Хиля? - Зиманский выглядел слегка расстроенным. - Наверное, там, поезд изучает. Как ребенок, все ей интересно...

- Какой поезд?

- Ну, там, - Зиманский показал на дверь. - Хочешь, Генрих тебя отведет. Это ведь не главный зал, просто предбанник. А я... - голос его чуть не сорвался, - я уезжаю сегодня. Отправляют. Управдом написал на меня бумагу... да и на службе тоже... приглядывались...

- Уезжаешь? - я все никак не мог его понять. - Куда?

- Домой, - он подошел к плитке, выключил ее и уселся на колченогий металлический стул. - Я плохо работал. Говорят, слишком неординарная личность.

- А-а, тебя уволили?