Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

Конечно, проще было попросить "папу", но я не был уверен, что ему понравятся такие расспросы.

- Сын? - служащая поправила очки. - Как же вы не знаете, где ваш отец?

- Моя мать давно замужем за другим человеком. И меня даже усыновили.

Она сурово посмотрела на меня:

- Не могу вам помочь. К сожалению - не имею права. Можете поговорить с его соседями. Или сделайте официальный запрос через свою контору...

- А в домкоме? Они имеют право со мной разговаривать?

- Если только частным порядком... - женщина неуверенно пожала плечами. - Не знаю.

Впрочем, домком тоже не помог. На всякий случай, почти ни на что не надеясь, я позвонил (два раза) в квартиру, номер которой был указан в записке. Будь что будет. Может, соседи помогут...

Открыла мне жизнерадостная женщина лет тридцати пяти с нереально огромным, расползающимся во все стороны животом, одетая в пестрый ситцевый балахон и коротко обрезанные валенки.

- Здрасьте! - она осветила меня улыбкой, глядя веселыми синими глазами в тонкой сеточке морщинок. - А вы с комбината?..

- Добрый день... Видите ли, я разыскиваю отца... - мои глаза помимо воли сползали на ее неправдоподобный живот. - Он жил тут шесть лет назад. Наверное, даже в вашей комнате.

- Да? - обрадовалась она. - Ну, так проходите! Сейчас разберемся!..

Просторная квартира на восемь комнат оказалась уютной, из кухни плыл аппетитный запах пирогов с капустой, в ванной кто-то пел за стиркой, а в коридоре возились с игрушечным грузовиком трое ясноглазых детей в одинаковых штанишках с лямками.

- Мои! - гордо заявила беременная, кивнув на хохочущих ребятишек. - Пополняю, так сказать, ряды защитников. Представляете - одни мальчики. Теперь бы дочку... - она засмеялась. - Проходите, вот сюда... Вас как звать?

- Эрик, - я мимоходом потрепал одного из ее сыновей по макушке. - А моего отца - Глеб. Не помните? У меня фотография с собой.

Мы вошли в большую квадратную комнату со странными обоями: много-много разноцветных бабочек на белом фоне, и женщина усадила меня на круглый стол. Видно, стоять ей было тяжело, слишком уж большой вес давил на худые ноги и тонкие руки, которыми она уперлась в крышку стола для устойчивости.

- Обои какие интересные, - заметил я, озираясь.

- Да, - женщина поморгала, улыбнулась. - Муж мой - немного художник. Взял и стены разрисовал. Никакие это не обои. Но красиво. Хотите чаю?..

Я кивнул. Женщина ("Лада", - представилась она) пошла ставить чайник, и из коридора донеслось: "Кто знает адрес прежнего жильца, Глеба? Его сын пришел. Эй, что, вымерли все?!". У нее был очень звонкий голос, и я подумал, что когда-то, возможно, она пела в хоре.

Отозвался кто-то хриплый, кашляющий: "Какой Глеб? Которого жена бросила?..". "Не знаю! - уже издалека, из кухни, должно быть, крикнула Лада. - Может быть. Он раньше в нашей комнате жил, ну, вспомни!". "Как же... - сказал хриплый. - Так ведь он теперь лечится - в Санитарном поселке он". "Ты не путаешь? - голос Лады приблизился. - Что ты такое говоришь?.. У него сын знаешь, какой приличный? В галстуке!". Хриплый засмеялся: "Ну и что, что сын?.. Ты же меня не про сына, а про отца спрашиваешь".

Лада вернулась, с сомнением глянула на меня поверх своего живота, покачала головой:

- Тут сосед говорит, что папа ваш в Санитарном поселке... Ну, не знаю. Может, правда... Хотя, сосед мой, - она заговорила шепотом, - похоже, и сам оттуда. Пил, говорят. Так что ему веры особой нет.

- А где это? - я привстал.

Женщина сложила на груди сухие, оплетенные венами руки:

- Сядете на автобус и доедете до конца. Как сойдете, сразу за остановкой будут поля аэрации. А за ними увидите песчаные такие холмы, много-много, высокие, с пятиэтажный дом. Туда и идите, там дорога есть. Только пешком надо, автобус дальше не едет. А может, и подвезут, там грузовики иногда проезжают...

- А дальше?

- Не знаю - дальше, - Лада вздохнула. - Я только указатель видела: "Санитарный поселок - 5 километров". Знаете, мерзкое там какое-то место, у меня даже настроение испортилось.

В дверь постучали, и просунулась голова соседа, беззубого старика с гладкой малиновой плешью, окруженной венчиком белесого пуха:

- Это ты - сын, что ли?.. - он придирчиво оглядел мой костюм. - И правда, не скажешь... А папаша твой - там. Это точно. Последний год пил до желтых чертиков, смотреть жутко было. Налижется, бывало, и воет, воет... как собака прямо.

Ладу передернуло, и она укоризненно покачала головой:

- Ну, что ты тут такое рассказываешь? Кто тут выл? Я слышала, несчастье у него было какое-то, но это же не значит...

- Выл, выл, - убежденно сказал старик. - А то я не знаю, как воют. Ты, дружок, съезди к нему, навести. Все какая-то радость. Он там, похоже, насовсем.

- Обязательно, - я встал. - Спасибо.

- А чай? - расстроилась женщина.

- Да я хотел успеть сегодня...

- Это же недолго! Я пирожки пекла... - она слабо улыбнулась.

Пирожки вдруг напомнили мне о детстве: мама тоже любила печь, и густой, сытный, теплый запах всегда будил меня по воскресеньям.

- Хорошо. Уговорили, - я развел руками.