Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

- У меня к вам дело есть, - вежливо вытеснив старика, женщина снова двинулась в коридор. - Не уходите, хорошо?

- ... Муж у меня в гараже работает, - тихонько рассказала она пять минут спустя, когда мы уселись пить чай и плотно прикрыли дверь. - У них болтают, что из Санитарного сбежал недавно один. Угнал машину, человека монтировкой ударил по голове... Вы бы не ходили туда просто так, друзей бы взяли. Того - который сбежал - не поймали еще.

Я кивнул, пытаясь разгадать значение ее взгляда, но женщина упорно отводила глаза.

- Лада, вы еще что-то сказать хотите?

- Да я не знаю, - она махнула рукой, - может, ерунда... Говорят, женщину он какую-то ищет. Я и подумала... Да это так, внутренний голос, - Лада засмеялась. - Не слушайте особенно, мало ли что беременной в голову придет.

... До последнего - буквально до последнего момента я надеялся, что это все-таки ошибка. Человеку свойственно утешать себя, в худшее верить никому не хочется, поэтому, шагая по пыльной грунтовой дороге к далеким, четким на фоне неба горам песка, я думал: нет, мой отец не может быть алкоголиком или сумасшедшим. Все, что угодно, только не это. Да и с чего бы? Подумаешь, жена бросила... Тысячи женщин отказываются продлевать брак, кого этим удивишь? Неприятно, конечно, и на мужчину-"непродленку" некоторые смотрят косо, но спиваться из-за этого...

Место, в которое привез меня автобус, было до странности пустынно: одинокая будка конечной остановки, кособокий неработающий магазинчик с покосившейся вывеской "Продукты", последняя городская водонапорная башня, а дальше, через пустые черные поля - только линии электропередач, застывшие распятыми великанами, да темный гребень песчаных куч вдалеке. Ни звука, ни движения. Полынь качается вдоль дороги, гудят провода, ветер напевает песенку. Я постоял и пошел, сунув руки в карманы. В конце концов, любое знание лучше незнания...

Пять километров до Санитарного поселка отняли у меня час с лишним: идти все время приходилось немного в гору, и я быстро устал и вспотел в своем тонком шерстяном костюме. Ни один грузовик не обогнал меня и ни один не проехал навстречу, лишь неприкаянная бродячая собака пробежала, вывалив язык и мерно виляя хвостом, похожим на пыльную метелку.

Поля, наконец, кончились, и у подножия первой песчаной горы я миновал ржавый шлагбаум с заброшенной сторожевой будкой и строгой табличкой "Проход запрещен". Если тут и велись какие-то работы, они прекратились много лет назад, даже следы человеческие совсем стерлись от времени. Остался только слежавшийся, проросший травой и деревцами песок, дорога, ржавый остов экскаватора да пара валяющихся на боку вагонеток, присыпанных строительным мусором.

Я шел по дну ущелья, образованного высоченными, под небо, горами песка, и думал с отстраненностью зрителя, что сбежавший из поселка алкоголик, если он прячется здесь, может в любой момент на меня напасть, и никто об этом не узнает. Солнце садилось, подсвечивая снизу небосвод, как витрину магазина. Над песком, в чистой синеве, уже возник едва заметный тонкий месяц, подуло прохладой, запахло неожиданно свежестью. Есть что-то трогательное в летних вечерах, какая-то беззащитная красота, и неважно, где все это застает тебя - ты все равно не можешь остаться равнодушным.

Равнодушен я только к женщинам. Природа же не перестает меня волновать, словно душа сама возмещает недостаток чувств. Животных люблю, лес, закаты. Море видел - и опьянел от ровного прибоя с белыми барашками на волнах. Впервые очутился в краю вулканов - и целый день бродил среди пятен многоцветной почвы, прислушиваясь к глубинному живому гулу и прикладывая ладонь к земле, чтобы ощутить дрожь. А один раз, мальчишкой еще, не удержался, побежал по волнуемому ветром лугу, упал в мягкую шелковую траву и покатился, задыхаясь от восторга...

Санитарный поселок оказался запертым песчаными горами со всех сторон. Песок уже отрезал его от солнца: тут наступил синий вечер, зажигались фонари, бродили среди длинных одноэтажных бараков люди в одинаковых темных робах, прогуливалась вдоль сетчатого забора охрана. Встревоженный солдат замахал руками в ответ на мои расспросы: "Что вы, товарищ, сейчас посещений нет!", позвал старшего, тучного прапорщика с отвислым подбородком. Тот оценил мой приличный, хотя и измученный вид, угрюмо буркнул: "Я их фамилий не знаю, они под номерами все", посмотрел на протянутую свадебную фотографию: "М-да, лицо знакомое... Что, правда - отец ваш?..". Посовещались, оглядываясь на меня.

- Это же 113, бригадир, - заглянул через их плечи низенький солдатик в замызганной пилотке. - Сегодня только с ним ругался.

Мне велели:

- Ждите. На пять минут позовем. А вообще посещения у нас только по воскресеньям с пяти до семи вечера - запомните на будущее.

Я вздохнул с облегчением и стал ждать, бродя под фонарем у деревянной будки КПП. Мелькнула мысль: "Хорошо, хоть не он сбежал. А то где бы я его разыскивал?..". Нельзя сказать, что я волновался. Но чувство какое-то, томительное, неловкое, все же было, и оно не давало мне расслабиться.