Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

...- Маленький, серенький, на слона похож, кто это? - Хиля сидела в густой траве, по-кошачьи прищурив накрашенные глаза. Квас мы уже допили, а пирогов с капустой осталось еще два, больше в нас не влезло. Я лег, пристроив затылок на низком пригорке и укрывшись пиджаком, а Зиманский, еще встрепанный после полета, курил на гладком, без коры, поваленном дереве. Поселок в низине жил своей жизнью, а мы на опушке редкого леса - своей.

- Мышка, что ли? - предположил я.

- А мышка на слона похожа? - Хиля засмеялась и звучно прихлопнула на локте слепня.

- Крыса?

- Эрик, да что ты, ну какая крыса?

- Тогда я сдаюсь.

- Это слоненок, чучело!

Зиманский радостно загоготал:

- Слоненок! А я все никак... Ну, Эльза, молодец.

- Ладно, - Хилю было уже не остановить, - тогда другую, попроще, раз вы так плохо соображаете. Может ли мужчина жениться на сестре своей вдовы?

- А почему нет? - Зиманский удивленно посмотрел на нее. - В чем тут загадка?

- Специально для тебя повторяю: в д о в ы.

- А-а, черт...

Мою жену с детства тянуло на какие-то странные загадки, головоломки и прочую муру вроде кубика Рубика или ленты Мебиуса, у которое есть только одна сторона. Я всем этим не увлекался, может быть, потому, что никогда и ничего не угадывал - мозги не так устроены.

- Хорошо, дай спички, - Хиля протянула руку и, получив коробок, потрясла им. - Эрик, тебя я освобождаю, ты ответ знаешь, но не подсказывай. Смотри, Зиманский: вот тебе три спички. Ломать нельзя, сразу предупреждаю. Тебе надо собрать из них три равнобедренных треугольника. Действуй.

- Три? - Зиманский с сомнением почесал голову. - Но как же... Так... - он начал что-то комбинировать на теплом от солнца бревне. - Вот зараза...

Все между нами как-то утряслось, и я поверить не мог, что еще несколько часов назад чувствовал к этому человеку антипатию. По-своему он мог нравиться, вполне мог, и даже Хиля перестала ехидничать и глядела на него спокойно и дружелюбно, словно они лет десять провели в одной песочнице. Мы прекрасно пообедали и побродили по улицам втроем, нашли полянку у леса и снова перекусили, запивая пирожки холодным квасом, Зиманский научил Хилю пускать сигаретный дым большими кольцами, а Хиля вдруг вспомнила свои старые загадки - в общем, все было хорошо. У меня даже мелькнула мысль, что можно иногда выбираться вот так за город всем вместе, по-приятельски, и нет ничего особенного в том, что нас будет трое, а не двое. Это ведь просто привычка - гулять без посторонних, а привычки меняются.

Я лежал на солнцепеке, на мягкой траве, сонный, немного вялый, и вдруг почувствовал - заболеваю. Странное какое-то тепло, предвестник тяжкого озноба. И голова звенит комариным звоном, тянет спать, вставать не хочется...

Начало болезни сходно с опьянением. Сознание как-то отодвигается, становится узким и тесным, вмещая в себя лишь уют пухового одеяла, дрожь легкого озноба, какие-то тихие, детские мысли: за окном холодная темнота, стылый воздух, а ты заболел, и в школу не надо. Мама ищет градусник, открывает малину, заваривает горячий чай, ходит негромко, в тапочках, шуршит в шкафчике. Хрустит упаковка таблеток, а через минуту эти таблетки принесут в сонную комнату на простом блюдце, поставят на стул у кровати чашку чая и станут гладить тебя по голове, жалея. И неважно, что на дворе не зима, а лето, и что мама далеко, а рядом - только жена и недавно приобретенный приятель, все равно - я заболел, я нуждаюсь в заботе...

- Эрик? - Хиля обеспокоенно склонилась надо мной, положила на лоб сухую теплую ладошку. - Ты что? Ты нормально себя чувствуешь?

- Нормально, ничего, - я улыбнулся ей.

- Нет, черт, а! - сердито воскликнул Зиманский. - Не получается тут три треугольника, хоть убей меня!..

- Эх ты, статистик, - Хиля отобрала у него спички и поставила их на бревне вертикально, шалашиком, придерживая двумя пальцами за темные серные головки. - Смотри, вот так.

- Ма-амочки... точно. И откуда ты все это берешь?

- Из книжки "Занимательные задачи для детей"... - моя жена помолчала и снова оглянулась на меня. - Эрик, милый, ты не болен, нет?

Мы достаточно давно знаем друг друга, врать не имело смысла, и я кивнул, чувствуя, как забита, заложена ватой вся голова.

- Пора домой, - Хиля тут же встала, отряхнула платье, протянула мне руку. - Можешь встать?.. - потянула, подняла, помогла одеться. - Вот, так... Что ж ты у меня такой ... - я успел подумать, что она скажет "цветок лилейный", - ... такой неустойчивый-то? Чуть замерз, и все - падаешь?.. Да еще отпуск теперь пропадет...

Зиманский ловко подцепил меня под руку:

- Ничего не пропадет, три дня - и будет бегать! Я гарантию даю! У меня свои способы лечения, проверенные.