Белые птицы детства

— Ничего, привыкнешь. — Оська встаёт с берёзового чурбака, поддёргивает аккуратно наглаженные брюки. — Значит, за голубями пришли?

— Да.

— Ладно, пошли смотреть.

4

Голубей Оська держит в маленьком и низком пригоне, при входе в который даже Ваське с Серёжей приходится пригибать голову.

Из пригона на огород пробито крохотное оконце, в которое без всякой рамы вставлено и обмазано глиной мутное стекло, почти не пропускающее свет. Поэтому, войдя в пригон, ребята некоторое время ничего не видят. Но постепенно их глаза привыкают к полумраку, и они различают десятка два клеток, прибитых к стенкам невысоко от пола. Лицевая часть клеток с дверками сделана из проволочной сетки, с прорезью для подсыпания корма.

Ребята переглядываются, и Васька шепчет на ухо Серёже:

— Сетки-то он с тока упёр, я там их на веялках видел.

— Эй, чего там шепчетесь? — В темноте голос у Оськи особенно тонкий, неприятно высокий.

— Ось, а в Малышевке голубей на чердаках держат, — говорит Васька, неуверенно ступая вперёд.

— Ну так и покупай в Малышевке, если ты такой умный. — Оська открывает одну из клеток и запускает туда длинную руку. — Они как раз с тебя пятёрку за пару сдерут.

— Я же просто, Ося, видел и тебе говорю.

— Нечего мне говорить. А только моим голубям и в пригоне неплохо.

— В темноте они чаще парить садятся, — опять шепчет Васька.

На этот раз Оська тут же оказался рядом и крепко смазал Ваське по затылку. Глаза его по-кошачьи кругло и зло высвечивали из полумрака.

— Ты чё дерёшься, ты чё! — попятился Васька, хватаясь рукой за голову. — Сдурел, да?

— Не болтай лишнего, — выпятив передний горб, Оська стоял в боевой позе, готовый в любую минуту вновь броситься на Ваську.

— А чё я болтаю, чё?! — частил Васька, однако тоже спружинясь на боевой лад.

— В какой это темноте голуби чаще парят?

И только тут ребята понимают, что у Оськи необычайно острый слух, и Васька тут же сдаётся:

— Я же просто так, Ось, честное слово. Больше не буду, вот увидишь.

— Смотри мне.— Оська обмяк передним горбом и деловито спросил у Серёжи:

— Каких брать-то собираешься? Сизарей?

— Н-нет, — быстро отвечает Серёжа. — Я пионеров хочу.

— Много ты понимаешь в голубях, — ворчит Оська и протягивает длинную руку с тонкими костистыми пальцами. — Деньги давай.

Серёжа отдаёт деньги и облегчённо вздыхает, так как устал держать их во взмокшем кулаке. Оська аккуратно разглаживает и складывает рубли, прячет в карман по-детски игрушечных брюк. Потом долго переходит от клетки к клетке и наконец выбирает одну. Достаёт голубя и зачем-то смотрит ему под крылья. Потом второго.

— Обдёргать? — спрашивает Оська, и голова его неожиданно сильно поворачивается между двух горбов.

— Не надо.

— Что? — Оська удивлён и подозрительно смотрит на Серёжу. — А если улетят?

— Нет... У меня тоже клетка есть, — говорит Серёжа.

— Смотри. — Оська недоволен. — Уговор такой: если улетят, я не возвращаю. Даже можешь не приходить.

— Хорошо.

— Держи. — Оська отдаёт голубей, и Серёжа, бережно прижимая птиц к груди, чувствует их тепло и тревожное биение сердец где-то под зобом. — Голубятник, — ворчит Оська, — держать правильно не умеешь. Под крылья надо брать.

— Я сам знаю, как надо, — хмурится Серёжа.

Оська, словно не услышав Серёжу, обращается к Ваське:

— А тебе каких? Или ты будешь в Малышевке покупать?

— Да нет, Ось... Мне бы тоже пионеров.

— Гони три рубля.

— Ось, честное слово, — начинает Васька, но Оська тут же перебивает его:

— Что, денег нет? Приходи в другой раз, когда будут.

— Ось, у меня два рубля, а рубль я тебе завтра отдам, вот честное слово,— чуть не плачет Васька.

— Завтра и голубей возьмёшь. Пошли.

— Ось...

Голуби пригрелись на груди у Серёжи, и он уже видит, как высоко и красиво парят они над селом, а потом, сложив крылья, лодочкой, плавно и стремительно планируют на крышу. Видит он и голубят, большеклювых, неуклюжих, но с каждым днём становящихся всё больше и, наконец, вылетающих из клетки.

— Ось, — просит Васька, — я же не обману. Ну, хочешь, я тебе чего-нибудь из дома принесу?

— Больно надо. Потом греха не оберёшься с матерью. Ладно, пошли, пошли...

Уже у самых дверей Серёжа вдруг останавливается, смотрит на хмурого Ваську и вдруг говорит Оське:

— Забирай назад своих пионеров. Мне не надо, — и протягивает голубей Оське.

— Что-о!? — Оська невольно отступает.

— Ты это что? Зачем? — вытаращил глаза Васька.

— Не надо мне его голубей... Пусть подавится...

— Но-но! — вскрикивает Оська, но вскрикивает как-то неуверенно и тихо...

И вновь идут ребята по промёрзшей улице, и деревья, уронившие листья, слабо качают ветками над ними. Воробьи, опечаленные близкими холодами, молчаливо сидят под крышами.

— Ты зачем голубей отдал? — спрашивает Васька, всё ещё не в силах понять поступок товарища.

— А ну его, — машет рукой Серёжа, — не хочу...

Они идут дальше, до Васькиного дома, а потом Серёжа идёт один, и только переходя мост, он замечает у себя на груди голубиное пёрышко. Серёжа осторожно опускает его за перила и смотрит, как долго, кругами, летит оно в воздухе и тихо опускается на молодой лёд.

ЗА ПОДРАНКАМИ

1