Белые Шрамы: Мелодия Грома (СИ)

Преклонившиеся перед Каганом мысленно, но единомоментно, поклялись себе, что каждый принесёт эту жертву ради избавления от совершенного греха. Каждый из них возложит свою голову на алтарь.

Но это была не единственная клятва, пронёсшаяся в головах отступников. Ещё одной было наложенное ими самими вето — Они больше не засмеются.

========== Глава XII Совершенствование ==========

Драз Кантриер медленно плёлся по коридору, словно выдохшееся членистоногое. Прошло полтора года со смерти его господина. Ужасно долгих полтора года. Женщина, с которой он познакомился во время мятежа на Буре Мечей исчезла из его жизни так же стремительно, как и появилась. И Кантриеру было ещё больнее от того, что это он отверг возможность продолжить с ней какие-либо отношения. Горе-музыкант решил следовать за человеком, которому были делегированы полномочия быть его лордом. Более года, что существует Сагьяр Мазан, в рядах коего воюет Джогатен, новый хозяин Кантриера, летописец незаметно следовал за ним по пятам в далёких и тёмных суицидальных миссиях.

Когда Кантриер узнал о смерти Сыкрина, он почувствовал, что чего-то лишился. Сначала музыкант несколько недель сидел в изоляции, в которую сам себя посадил. Но затем на смену горечи потери пришла решимость. Он не хотел оказываться в прошлом положении, положении вшивой вечно пьяной псины, не ожидающей от жизни ничего, кроме стакана тошнотворного алкоголя. Пока Джагатай Хан готовился раскинуть паутину из Сагьяр Мазан по галактике, у Кантриера было время на действия. Всеми правдами и не правдами, он умудрился проскочить на корабль Сагьяр Мазан, рассекающий космические просторы, во главе с Джогатеном. Пока Кающиеся несли возмездие предателям, Кантриер пытался решиться, если не предложить своему новому лорду помощь, то хотя бы анонимно сопровождать его битвы своим аккомпанементом. Ему недоставало стойкости это сделать.

Но он был не один. С ним рядом был друг. Человек, если того можно было так назвать, в чью обитель он шёл.

Дверь рутинно зашипели, предлагая музыканту войти на привычную ему сцену. Темнота, обвивающая блеклый свет мониторов, манила своей неизвестностью. Треск гусениц развернул усыпанное антеннами тело трансмеханика.

– Опять ты, Драз Кантриер? – «поприветствовал» вошедшего Гинс Найзер.

– А кто же ещё?

– Ты ходишь сюда каждый день в течении шестнадцати месяцев, двух недель и четырёх дней. Вопрос лишь один: зачем?

– Лорд Сыкрин… Он дал мне шанс вернуться к забытому ремеслу. Дал шанс вернуться в беззаботное время. Принял меня под своё крыло, невзирая на прошлые прегрешения. Стал светочем, ведущим меня по новой жизни. Он хотел вознести своих братьев, и я согласился ему в этом помочь. С его смертью, я что-то потерял, но я обязан ему жизнью. И я не отступлю.

Техножрец, не перебивая, внимал словам человека.

– Пришло время покончить с тренировками и дать лорду Джогатену вновь услышать мелодии грома.

– Нет. Не пришло. – отрезал Механикум.

– Что? То есть, как это?

– Ты прав. С его смертью мы все чего-то лишились. На части раскололся не только Империум. Многие отделения Механикум отринули верность Омнисии, посчитав его ложным идолом. Они решили, что выше истинного Поиска Знаний. Кельбор-Хал бросил мой дом в горнило предательства. Это непростительный поступок, породивший сносящий всё на своём пути вирус, который должен быть искоренён. Я не воин, но я могу помочь причинить еретикам достаточно вреда. Ты должен стать чем-то большим, чем музыкант, Драз Кантриер, и большим… чем человек.

Трансмеханик щёлкнул пальцами, что послужило сигналом одному из сервиторов. Повинуясь, раб отодвинул находящееся за своим хозяином полотно. Взору открылась новая комната, уставленная разнообразными механизмами, но в центре, под светом единственной лампы в помещении, было расположено внебрачное дитя кресла и кушетки.

– Твоё мастерство не вызывает сомнений. Но оно начинает угасать из-за ограниченности твоих возможностей. Я предлагаю тебе их расширить. Снять ограничения, наложенные твоим слабым телом.

– Как? Что ты хочешь со мной сделать?

– Ты должен отринуть былую сущность, скрывающую настоящее лицо твоего таланта. – подъезжая к креслу, шипел адепт Механикум. – Я сделаю тебя живым олицетворением музыки, Драз Кантриер.

– Из твоих уст это не внушает доверия.

– Твоё доверие мне безразлично. Ты сказал, что не отступишь. Что продолжишь чтить своего павшего лорда. Я лишь хочу тебе в этом помочь. – развернулся опять к собеседнику техножрец.

Кантриер всмотрелся в лицо трансмеханика и углядел блеск. По щеке скользнула слеза и скрылась в тьме, созданной капюшоном. Непроизвольное проявление слабости, наложенной на техножреца его истинной и похороненной под шестерёнками природой. Похороненной, но, видимо, не до конца забытой. Голос Механикум при этом ни на секунду не изменился.

– Вопрос лишь в том: хочешь ли ты стать чем-то большим?

Недолго думая, Кантриер подошёл и сел в кресло. Музыкант начал ёрзать от того, что поверхность была холоднее, чем ему казалось. Расположившись максимально удобно, Кантриер зажмурился от ударов яркого света по глазам.