Белые Шрамы: Мелодия Грома (СИ)

Скажи мне, знаешь ли ты, что любит оружие? Будь то болтер или меч, копье или молот. Всякое оружие любит близость и уход. Болтер, который не чистят, может заклинить в любой момент, или того хуже — взорваться. Не заточенный меч не способен ни на что большее, чем разрывание плоти, но не рассечение. Тупым мечом ты не способен вершить те же дела, что и острым. В конце концов, в какой-то момент, такие меч или болтер ломаются. И тогда их утилизируют.

Но, благодаря своим капелланам, эти “неисправные орудия” превращались из олицетворения неостановимой жажды убийств в моих братьев, благороднейших крестоносцев Империума.

Когда я узрел то, что творят капелланы со своими товарищами, я понял, чего мне не хватало во время моей службы. Я хотел того же, хотел спасать напрямую, здесь и сейчас, лицезреть успех спасений. Поэтому после некоторых месяцев подготовки, а также заручившись поддержкой капитана моей роты, я смог уговорить Великого Хана отпустить меня на обучение к Кровавым Ангелам. Они приняли меня с распростертой душой и начали заниматься моим просвещением.

Это было так ново, спустя столько лет после выковывания из маленького терранского мальчика инструмента священной войны. Я тренировался всегда, каждую вольную минуту, пока мышцы не начинали пылать, будто ксенос, вставший на пути пирокластов Сынов Вулкана. Но это было лишь повторение уже заученных движений. То каким умениям меня обучали Ангелы, стало обновлением системы моего восприятия. Изучая литературу, я осознал, как страдают мои братья. Я научился помогать им.

Когда ты получаешь боевое ранение, ты отправляешься к апотекариям. Когда твой разум подвергается атаке, тобой занимаются грозовые пророки. Но что делать, если это не физический недуг, а твой разум атакуют не извне, а изнутри? Эта сумеречная зона стала моим полем боя. Если мои братья сомневаются в чем-то, или их беспокоят душевные страдания, они приходят ко мне. Через меня они говорят с Императором и их… слышат.

Спустя три года путешествий с Ангелами Смерти, я стал достоин носить звание капеллана с гордостью, не боясь опозорить имена своих товарищей по ремеслу, Лемартеса и Асмодея, Ксавьера и Эреба, и вернулся в лоно родного легиона, к Кагану и своим кровным братьям.

Мое возвращение было встречено гораздо теплее, чем я ожидал. Торжество, организованное моей ротой, могло сравниться с пирами воинов Волчьего Короля. Фенрисийский эль лился рекой, а мяса амбуллей было достаточно для того, чтобы накормить досыта каждого из сотни голодных космодесантников.

Они были рады моему возвращению, а я был рад возможности охранять их души.»

– На этом мой сказ кончается, Драз Кантриер. А является ли он исчерпывающим, это ты мне скажи. – с неким привкусом усталости на языке, закончил Сыкрин. Воспоминания тех событий не всегда даются ему легко.

– По моему скромному взгляду, более чем, господин Сыкрин. Звучит, как история, достойная стать отчеканенной во времени. С вашего позволения, я все же выполню свои формальные обязанности вашего личного летописца и впишу её в анналы. – лицо Кантриера было преисполнено уважением к этому человеку, не побоявшемуся изменить свое будущее.

Стоя перед комнатой, в которой проводились манипуляции, обеспечивавшие вокс-связь братства, Кантриер начал немного нервничать. Руки начинали трястись, непонятно из-за чего: испития алкоголя вчера днем или страха не оправдать ожидания капеллана.

– Боишься, ха? – улыбнулся Сыкрин. – Знаешь, Драз Кантриер, я могу различить и понять многие эмоции, но после столкновений с зелеными тьмами орков, мне не понятно, чего можно бояться в игре на музыкальных инструментах.

– Я страшусь не игры, господин. Я боюсь вашей реакции. – проглотив остатки своей радости и уверенности, сказал Кантриер.

– Не стоит. – нажимая кнопки на консоли, успокаивал летописца космодесантник. – Все, что с тобой может случиться, это всего лишь быстрая и почти безболезненная смерть, в случае твоего провала.

Сыкрин слегка толкнул Кантриера в плечо, «помогая» ему зайти в комнату.

– Что?! – вскликнул музыкант, едва не упав от неожиданности и толчка двухметрового Легионес Астартес.

– Хах, расслабься, Драз Кантриер. Это всего лишь шутка. Мы ведь смеющийся легион. Возможно, – Сыкрин посмотрел вдаль, будто в сам Имматериум, потирая подбородок с небольшой бородой. – самый веселый во всем Империуме. Знаешь, даже мне не очень понятно, кто страшнее: хладнокровные и расчетливые машины смерти, коими являются Сыны Жиллимана, или же монстры, рассекающие плоть под звук оглушительного смеха своих братьев… То есть, мы, Пятый легион. Может, ты мне поведаешь?

– Я… Я-я-я не знаю, господин. – заикаясь, ответил летописец, осматривая комнату, заполненную сервиторами и голо-экранами. – Я не встречал еще воинов Ультрамара, и, не буду лукавить, не уверен, что мне хочется.