Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ)

— Прошлая работа потяжелее выходила, госпожа, — Жулия хихикнула, — хоть ноги в ней почти и не участвовали. И знаете что? Лучше уж я буду здесь ведра таскать, чем там… ну вы понимаете, госпожа.

"Она тоже устала от мужчин, как и я, — поняла Северина, — только ее они имели физически, а меня — морально".

Она внимательнее пригляделась к служанке, и Жулия вдруг ответила на этот взгляд. Ее зеленые глаза полыхнули так, что Северина смутилась. Она опустила голову, делая вид, что разглядывает мыльную пену на воде. Телу все равно, кто его ласкает, мужчина или женщина, но разуму-то — нет.

— Госпожа так печальна, — с сочувствием вздохнула Жулия, и намыленная губка перевалила через плечо Северины и спустилась вниз к ее груди. К ее набухшей без мужских ласк, ноющей и чувствительной груди. — Чем я могу помочь?

"Убирайся, — хотелось ей заорать. — Уйди. Оставь меня. Я не хочу тебя"

Но вместо этого Северина только спросила:

— Ты когда-нибудь целовала женщину?

Жулия улыбнулась, робко и тоже стыдливо.

— Я могла бы, госпожа. Но женщины не ходят к ноннам. Они посещают безликих. Женщинам нужен мужской член. И мужское плечо, на котором можно выплакаться.

— Тоже верно.

— Но я целовала кузину, когда мы были девочками, — пожала хромоножка плечом, — мы спали вместе из-за тесноты и нехватки кроватей. Мы трогали друг друга внизу и целовались. Было приятно.

Она провела пенистой губкой от одной груди Северины к другой, запустила в ванну свободную руку и размазала мыло по затвердевшим соскам с таким видом, будто рисовала на холсте шедевр. Подняла лукавые зеленые глаза.

— А вы, госпожа? Простите мне мою дерзость, вы женщину целовали?

Северина решила, что отвечать не станет, но губы сами проговорили:

— Один раз. Я поцеловала любовницу своего мужа.

— Ну и как она вам?

Северина фыркнула.

— Обыкновенная шлюха.

Хромоножка вдруг прыснула со смеху, взволновав на поверхности воды пену. Она смеялась так заразительно, что Северина и сама невольно улыбнулась. Теперь уже поступок казался шалостью. А недоуменное лицо Алисии стоило того, чтобы поставить бурую сучку на место.

Жулия отсмеялась, чинно поджала свои плоские губы и скроила мину заговорщика.

— А хотите, я вас поцелую, госпожа? Вы так хорошо улыбаетесь сейчас. И совсем не грустите.

Северине сразу стало не до смеха. Она подтянула в воде колени и обхватила их руками, притиснув к груди, чтобы защититься от терзающих прикосновений мыльной губки.

— Нет, — выдавила она таким голосом, что сама себе напомнила Яна. Да, именно Яна в тот момент, когда она попросила его закрыть дверь и не выходить в снег из кара.

— Да, — бесцеремонно возразила Жулия и ее поцеловала.

Рука служанки змеей скользнула в воду, раздвинула колени госпожи, коснулась ее тела в самом чувствительном и беззащитном месте. Не мужское касание — женское, знающее, притворно робкое, а на самом деле искусно дразнящее. Никто еще не трогал Северину подобным образом, и ей почудилось, что сквозь ее тело Жулия ласкает саму себя.

"Она не мужчина, она не мужчина", — бесконечно повторяла себе Северина. Но она так устала от того, что мужчинам дорога в ее постель была заказана…

Жулия оторвалась от нее, облизнула губы, глаза подернулись поволокой. Она расстегнула пуговицы на своем сером форменном платье, оголила плечи одно за другим, вытянула из рукавов острые локти. Улыбнулась, двинула ткань вниз по груди. Соски стояли, над правым виднелась темная родинка. Северина коснулась ее мокрым пальцем, размышляя, не снится ли ей происходящее.

— Я могу войти в одну воду с вами, госпожа?

Северина как-то неопределенно кивнула. Жулия поднялась с колен, спустила платье по талии до самого низа. Живот у нее был плоский, на бедрах выступали косточки. Она подняла ногу, чтобы перешагнуть бортик ванны, на миг открыв Северине то, что скрывалось среди спутанных и мягких ржавых волос.

"Она не мужчина. Определенно".

Они снова поцеловались в мыльной ароматной пене, сначала едва трогая груди друг друга, потом начиная ласкать их все яростнее. Опытные руки против неуверенных, оливковая кожа на контрасте с мраморно-белой, ржавые волосы и черные, как ночь. Северина с удивлением узнавала, каковы женщины на ощупь. Мягкие, нежные, так что боишься поранить. Почему мужчины никогда не боятся этого, когда врезаются в женские тела? Или боятся? Откуда, проклятый темный бог, ей это знать? Она почти забыла даже майстера Ингера.

Она распахнула ноги и потерлась о бедро Жулии, позволяя ей делать то же самое со своим бедром. Теперь они уже сцепились, как две лесные кошки, постанывая, вскрикивая, извиваясь в воде друг на друге. Пальцы Жулии, тонкие, ловкие, проникли ей внутрь. Несколько толчков — ох, пресвятой светлый бог, как же это похоже на мужчину, — и тело Северины взорвалось оргазмом. Она выгнулась, закричала: стыдливо, с навернувшимися слезинками в уголках глаз, и тут же обмякла.

— Госпожа, моя госпожа, — шептала ей хромоножка, — не плачьте, госпожа… я хотела, чтобы вы улыбнулись… пойдемте, я вас уложу.