Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

Эльза поднялась из-за стола и пошла следом за Алексом. Когда она распахнула входную дверь, то увидела, что он сидит на заснеженном крыльце, согнувшись и обхватив руками голову. Если бы Эльза хотела отомстить, то уже упивалась бы торжеством — ей удалось ударить его как следует, даже не запачкав рук при этом. Но Эльза больше не хотела.

Услышав ее появление, Алекс быстро огляделся по сторонам.

— Зайди обратно, Эль, — со злостью бросил он сквозь зубы. — Еще не настолько стемнело, кто-нибудь из соседей увидит и запомнит твою настоящую внешность, а потом будет сама знаешь что.

— Димитрий знает, что я вернулась, — спокойно возразила она, не двигаясь с места и не замечая холода. — Мы оказались с ним в одном темпле. Он не видел меня, но почувствовал запах. Теперь уже не важно, что меня кто-то увидит, рано или поздно он все равно придет за мной.

И прежде чем Алекс успел что-то ответить, Эльза присела рядом, обвила руками его напряженные плечи, повернула к себе его закаменевшее лицо, погладила стиснутые скулы — будто взбрыкнувшего жеребца приструняла своей лаской. Он коротко глянул на нее и попытался отвернуться, но она не позволила.

— Мне тяжело простить человека, который причинил мне столько боли. Но я же теперь все помню. И то, что было раньше, и то, что случилось, когда я пришла сюда снова. И я могу простить того, кто не отвернулся от меня в момент, когда больше никто не мог помочь. Кто рисковал своей жизнью, спасая меня от коварной ведьмы, проникшей в дом. Кто ни на шаг не отходил, пока я болела, и сделал невозможное, чтобы вылечить меня. Кто доказал, что все-таки любит меня, именно своими поступками, а не словами. Вот такого тебя, Алекс, я могу простить.

Алекс моргнул и выглядел таким ошеломленным, что Эльза не сдержала слабой улыбки. А в следующий момент он вскочил на ноги и подхватил ее, и внезапно она обнаружила себя в прихожей прижатой к стене, а Алекс целовал ее везде, куда только попадали его губы. Дверь осталась открытой, и в проем залетал снежок, но холода по-прежнему не ощущалось. Эльзе казалось, что она уже достаточно намерзлась в прошлом. Она была заледеневшей внутри очень долгое время, а теперь простила Алекса — и неожиданно сама отогрелась.

— Ты не представляешь, что для меня сделала… — бормотал он в перерывах между поцелуями, — ты не представляешь, какой груз с меня сняла…

— Представляю, — Эльза взъерошила эти непокорные темные волосы, заглянула в эти глаза, которые привыкла видеть на лице своего ребенка, и впервые за долгое время ощутила, как же она скучала по Алексу в разлуке. Скучала даже вопреки собственной ненависти, — и не думай, что мне далось это легко. Но я не хочу становиться похожей на своего отца и бесконечно казнить тебя за ошибку.

— Только не передумай, пожалуйста, — вдруг вновь закаменел Алекс под ее руками, — если передумаешь, я…

Он не договорил, только беспомощно качнул головой, и Эльза почему-то еще больше уверилась, что поступила правильно. На миг где-то внутри легонько кольнула совесть: в голосе Алекса звучало столько безысходности и боли, а ей было так хорошо и спокойно от осознания, что он искренне боится вновь потерять ее, любит ее, не представляет жизни без нее. Она помнила, какой мучительный приступ ревности испытала, обнаружив в его доме ту девушку, нонну, когда темной грозовой ночью пришла на порог, и как, пока еще сохранялся рассудок, боролась сама с собой, мысленно твердя, что ревность в ее ситуации выглядит, как минимум, странно. Как долгие годы своего брака гнала от себя память об Алексе и все-таки порой, забывшись, задавалась вопросом, женился ли он и счастливо ли ему живется. И время от времени умудрялась почти убедить себя: да, он наверняка счастлив и ни капли не переживает о том, как поступил с ней.

А оказалось, что он все это время ждал ее, чтобы однажды ночью открыть для нее дверь, искупить вину и попросить прощения…

Эльза успокаивающим движением провела руками по плечам Алекса, ощущая вместе с запахом крови его усталость от бессонницы и одеревенелость в застоявшихся мышцах, и положила голову ему на грудь.

— Все еще думаешь, что я с тобой играю?

Пальцы Алекса запутались в ее волосах, чуть тронули затылок, прижимая к себе крепче, придержали бережно, как хрупкую статуэтку, как величайшую драгоценность в мире, другая рука обвила талию собственническим, знакомым жестом, таким приятным и одновременно пугающим, что по ее спине пробежала легкая дрожь.

— Не знаю, Эль. Что, если нам обоим выделить некоторый кредит доверия друг другу? Как считаешь?

Несколько минут она молчала, стоя неподвижно и прислушиваясь к гулким ударам его сердца.

— Свой кредит доверия я тебе уже дала.

— Тогда я даю тебе свой. Хорошо?

Она подняла голову и улыбнулась. Что-то между ними налаживалось, хоть в это пока и не верилось до конца. Не спугнуть бы, не нарушить, не потерять…

— Хорошо. Ты такой уставший, Алекс. Мне кажется, ты с ног валишься. Иди прими душ и переоденься, а я пока приготовлю тебе поесть.