Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

Город просыпался, наполнялся утренним шумом и суетой, но Кристоф обнаружил, что знает, как добраться с одного его конца на другой незамеченным, выбирая наиболее тихие улицы. Раньше, до встречи с Лаской, он этого не ведал и даже не рассчитывал, что подобные знания когда-либо понадобятся. Богатенькому чистенькому лаэрду, "сахерному" мальчику вообще редко приходится бродить пешком. От этой мысли шрам в месте, где Димитрий проткнул ему грудь, болел. Кристоф то и дело машинально потирал его, хоть и понимал, что на самом деле никакого следа там уже не было. Странно, но в то же время он совсем не чувствовал жжения в разодранном лице, словно внешне все его тело онемело.

За горсть монет уличные мальчишки отвлекли привратника, и тот побежал за ними, потрясая кулаками и оставив свой пост у ворот особняка. При помощи двух отмычек Кристоф взломал входную дверь — Ласка показывала, как делать это, когда они как-то ночью совершили набег на винный магазинчик возле набережной — и вошел внутрь одновременно с утренним перезвоном в обоих темплах.

Возможно, именно из-за гудения колоколов служанка, дородная женщина в годах с повязанным вокруг необъемной талии передником и красными натруженными руками, сначала его не заметила. Она пересекла холл и только у самой двери вдруг вздрогнула и обернулась. И открыла рот, собираясь закричать, когда увидела человека с покрытым засохшей грязью лицом, притаившегося у порога.

И не закричала, когда в руке Кристофа появилась крупная купюра. Тяжело дыша от волнения, она смотрела на него круглыми глазами, пока он, крадучись, приближался к ней, прижав палец другой руки к губам в знаке молчания. Взгляд метнулся на деньги, на страшное, перепачканное мужское лицо и снова — на деньги. Ни звука не сорвалось с ее губ.

— Если не станешь поднимать шум, пока я не уйду, оставлю вон там для тебя еще одну такую же, — шепотом пообещал Крис, указав на столик для сумок и перчаток, который стоял рядом с подставкой для зонтов.

Она несмело кивнула, а он улыбнулся, не обратив внимания, что ее от этого бросило в дрожь. Его брат любил убивать невинных. Крис предпочитал их покупать.

— Где хозяева?

Все так же молча женщина указала пальцем в нужном направлении. Он бесшумно прошел по коврам, устилающим коридоры, оставляя за собой грязные следы, пока не оказался в столовой, где завтракало все семейство. Обычное утро в обычном доме, Крис и сам тысячу раз сиживал за таким столом. Запах яичницы с беконом дополнял аромат свежего белого хлеба, испеченного пекарем на рассвете, и легонько звякало о тарелки серебро. Отец сидел, уткнувшись в газету, мать отпивала кофе, успевая следить, чтобы всем за столом хватало еды, дочь ела мало и аккуратно, чтобы не запачкать наряд. Блеклое солнце целовало в щеку пузатый стеклянный графин с апельсиновым соком. Чтобы выжать полезный напиток, плоды везут в Цирховию из другой страны. А уличные оборванцы любят грызть апельсиновые корки, которые выкидывают в пустых ящиках из-под фруктов.

На миг Крису показалось, что это его дом и вот тот пустующий стул — его место, такой знакомой, умиротворенной и идилличной показалась картина, и он снова потер грудь, но тут девушка подняла голову и заметила его.

— Кристоф? — ее стул отъехал от стола с громким и отнюдь не благородным скрежетом.

— Пресвятой светлый бог, что-то случилось, — проговорила ее мать, коснувшись руки мужа, чтобы отвлечь от чтения, — надо звонить в полицию.

— Не надо, — остановил ее Кристоф и перевел взгляд на хозяина дома, — это я украл ваши часы. Тогда, в кинотеатре.

— Ты? — Мария, видимо, вспомнила, как пострадало ее дорогое и красивое платье, когда Ласка пролила на него напиток, и побагровела. — Папа, о чем он говорит?

— Дорогой? — с тревогой вторила ей мать.

Лаэрд неторопливо сложил газету и уместил ее на край стола. Удивленным он не выглядел.

— Та девчонка сказала иначе, — спокойно заметил он. — Та рыжая уличная девчонка, которая была с тобой. Она взяла всю вину на себя.

Крис на миг прикрыл глаза. Несуществующий шрам на груди снова саднило. В следующую секунду послышался звон посуды, падающей вместе со скатертью, женский визг, грохот перевернутых стульев. Они сцепились: молодой волк и старый, почетный член мужского клуба и юный лаэрд без каких-либо регалий, благородный аристократ и благородный аристократ. В стычках между "сахерными" мальчиками и уличной бандой всегда побеждали последние просто потому, что для них в драке не существовало правил. Хозяин дома, имеющий за плечами неплохой опыт успешных спаррингов, не был готов к тому, что ему ткнут вилкой в бок, а затем подставят подножку. Он упал на пол, заливаясь кровью и начал задыхаться, когда пальцы Кристофа сомкнулись на его горле.

— Это нечестно, — возмущенно просипел он.

— Вы ведь знали, что это я, — вкрадчиво произнес плюющий на понятия чести Крис в синеющее лицо врага. Ему вдруг смертельно надоело притворяться юношей, не ведающим слова "хрен", — знали. Но предпочли отыграться на ней. Почему? Потому что она не благородная? Потому что она слабее?