Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

Всколоченное существо сделало ей навстречу пару шагов и согласно закивало. Ведьмак издал тоненький, едва слышный писк, напоминая мышь, на которую наступили ботинком.

— Милая, ты можешь делать с этим прекрасным мужчиной все, что хочешь, — медовым голоском разрешила тогда Северина. — Он твой.

— Что? — кажется, до Алана начало доходить, что его ждет. Он запыхтел, пытаясь выбраться из магических оков: самой собой безуспешно. — Нет. Нет.

— Ну, ну, — утешила его Северина. — Каждому мальчику рано или поздно наступает пора лишиться невинности, а ты что-то сильно с этим затянул. Ты ведь еще девственник, правда? Можешь не отвечать, я знаю, что это так. Так уж получилось, что в том доме, где мы с тобой живем, я все про всех знаю.

Марта подняла юбку, и в воздухе тут же поплыл смрад протухшей рыбы. Северина достала из кармана белоснежный платочек с вышитым в уголке личным вензелем, встряхнула, приложила к лицу, вдыхая аромат духов. Ее девушки зажали ладонями рты и отвернулись: в своей неприкрытой наготе Марта устрашала еще больше.

— Нет, — завопил Алан во все горло, вытаращившись на то, что имелось у бабищи между ногами.

— Или ты скажешь, где прячешь ребенка, или Марта станет твоей первой женщиной, — пригрозила Северина, а когда ведьмак упрямо стиснул побелевшие губы, продолжила: — Это, конечно, не твоя дорогая мама, но, думаю, тебе понравится.

— Ты не сможешь, — истерично захохотал он. — Ты что, не знаешь мужской физиологии? Меня не могли соблазнить самые красивые девушки, я сумел сохранить верность Идеалу. А эта отвратительная гадина тем более не заставит меня напрячься. И это твоя пытка? Аха-ха-ха.

— Марта, конечно, не бог весть какая красотка, — обиженно надула губки Северина, — но зачем так оскорблять слабую женщину? Тем более, я немножко ей помогла. Доктор обещал мне, что тот эликсир, который ты только что выпил, поднимет и мертвого.

В это время бабища, уже пуская слюну в предвкушении, расстегнула пояс и сорвала штаны с ведьмака, и всем окружающим предстал его твердый, готовый к соитию член с розовой головкой, беззащитно покачивающийся над узкими бедрами.

— Нет. Не-е-ет, — зазвенел душераздирающий вопль бледного как смерть Алана.

— Да… — с удовлетворением выдохнула Марта, обрушиваясь всей своей массой на жертву. Она вывалила груди, мятые и грязные, с черными волосками вокруг сосков, и принялась елозить ими по лицу партнера. Одна из девушек Северины убежала в уголок, где ее вырвало.

Это было странное зрелище: массивная, стонущая в голос женщина на худосочном теле мужчины. Она так скакала, что двигала его туда-сюда по полу.

— Мой Идеал, — орал Алан, видимо, находясь где-то за гранью сознания. — Я не хочу. Я хочу остаться верным своему Идеалу.

— А я хочу, чтобы меня любили, — равнодушно вставила Северина, — но не все же мечты сбываются. А пока наслаждайся: эликсир у меня еще есть, Марта у нас неутомима и давно не была с мужчиной… в общем, мы можем продолжать это бесконечно, пока ты не решишь признаться, где спрятал девочку. И никакого горячего воска и иголок под ногти — только чистое удовольствие.

Она уселась поудобнее и с улыбкой на губах принялась следить за представлением, как привыкла развлекаться долгими скучными вечерами еще с тех пор, как ей стукнуло шестнадцать лет.

Актеры ее кукольного театра давали этой ночью премьеру.

Цирховия Двадцать восемь лет со дня затмения

Утренняя трапеза без пяти минут законного канцлера Цирховии проходила по обыкновению скромно. Личная столовая, оформленная в свежих белых и голубых тонах, вмещала лишь небольшой стол на двенадцать персон — только для членов семьи — и ряд обитых бархатом стульев вокруг него. Портьеры из золотистого льна были отдернуты, впуская в помещение умытое росой, бодрое солнце. Трое слуг по струнке выстроились вдоль стены, готовые в любой момент услужить господину.

Супруги этой правящей семьи всегда завтракали порознь, поэтому на столе было накрыто только самое необходимое, порционно рассчитанное на одного человека: чайный сервиз тонкого дарданийского фарфора, розетки с горным медом, нардинийскими цукатами и вареньем, корзиночка со свежим хлебом, блюдце с пористыми блинчиками, тарелка с фруктами, омлет, жульен из свежих грибов, яйца-пашот с ломтиками поджаренного бекона, пирожки с мясной и сырной начинкой, свежевыжатый сок. Димитрий ел завтрак так, как с малых лет воспитала его мать: выпрямив спину и ловко управляясь с хрупкой чайной чашкой и серебряными столовыми приборами. Он не спал всю ночь, но следы бессонницы отражались вовсе не на его гладком благородном лице, а на физиономиях слуг, которые знали — настроение у господина в такие утра, как это, бывает исключительно преотвратное.