Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ)

— Значит, изменяла, — обиделся Марис. — Кто он? Эвиан-садовник? Я разберусь с ним, вот увидишь. Вывеску ему начищу. Ты моя. Я люблю тебя.

— Ну да, ну да, — Ирис рассмеялась и отошла к окну, созерцая зимний пейзаж.

Молодой мужчина спрыгнул с кровати, схватил ее за плечи, прижал спиной к своей груди… она невольно зажмурилась, наслаждаясь прикосновением его сильных рук. Властно, твердо, так, чтобы сердце трепетало от возбуждения. И в постели он такой же, даром, что простой слуга, а она — высокородная госпожа, стоящая у трона правителя. В сексе эта грань стирается. Он берет ее, как хочет, заставляя вновь ощутить себя слабой, маленькой, беззащитной и покорной, вышибает напрочь из головы мысли о могуществе и власти так же легко, как и о возрасте. Для этого он, собственно, и нужен ей.

Впрочем, и до него все любовники Ирис, начиная с погибшего в рудниках бедняжки Валериана Ингера, были такими же. Каким-то безошибочным чутьем умела Ирис с одного взгляда подмечать тех, кто подходил под ее требования, и ни разу не ошиблась. Хватит, самую фатальную ошибку уже допустила. Виттор был любовью всей ее жизни, но один изъян у его безупречной персоны все же имелся. Как и все самовлюбленные эгоисты, он считал себя великолепным партнером в сексе… но таковым не являлся. Ирис не знала правды до поры до времени, потому что не имела опыта с другими мужчинами, и восхищалась им. Но когда появился шанс сравнить — это оказались небо и земля.

Но любовь жестока. Любовь слепа. Поменяла бы Ирис теперь своих молодых и умелых любовников на старого белого волка, если бы тот с ней безраздельно остался?

Да. Она бы поменяла.

— А я знаю, с кем ты мне изменяешь, — жарко шепнул на ухо Марис, все крепче прижимаясь к ней.

Взял за руку, положил на свой член, заставил обхватить твердый ствол, покрытый нежной бархатистой кожей. Ирис стиснула, размышляя, насколько ему приятно это прикосновение, если учесть, что пальцы у нее после улицы еще озябшие и ледяные. Но Марис не возражал, учащенно дышал ей в волосы, в руке у него появилась заранее спрятанная виноградинка, прокатилась по горлу ведьмы, скользнула ей в губы. Ирис откинула голову и закрыла глаза, смакуя липкий сладкий сок на языке. Усталость после бессонной ночи понемногу улетучивалась из тела, испорченное разговором с Ольгой настроение улучшалось. Хорошо, что Марис не ушел. Все-таки он — ее лучшее лекарство от головной боли.

— Ты была с наместником, признавайся, — он глухо застонал, когда Ирис дернула рукой по плоти его члена.

Если бы так. С Димитрием ей наверняка тоже понравилось бы в постели, интуиция не ошибалась. Но упрямец игнорировал любые попытки сближения, удерживая ее на расстоянии их дальней родственной связи. Ирис могла бы заставить его магией, но какое удовольствие принесло бы ей созерцание его равнодушного застывшего лица и черных провалов глаз? Она и так достаточно нагляделась на них и насладилась своей властью. Заниматься сексом с бездушной марионеткой ей не хотелось, это напоминало использование искусственного члена вместо живого, а Ирис предпочитала страсть и настоящие эмоции. Если бы он хоть раз обнял ее так, как делал Марис. Если бы позволил представить, что это Виттор избавился от своего эгоизма и хочет ее ради нее, а не ради себя. Мечты, мечты.

— Не говори глупостей, — одернула любовника Ирис, — я — мать его сводного брата.

— Но твой сын же ему не настоящий брат, — вполголоса возразил Марис, тиская ладонями ее грудь через одежду, — он не волк, и ты — не волчица.

— Да, я родила Алана от другого мужчины, — пробормотала она, утопая в горячих волнах накрывающей страсти. — Но отец Димитрия признал его, как своего, когда заключил со мной тайный брак.

Эту версию Ирис повторяла столько раз, что могла бы не сбиваясь отчеканить хоть спросонья. Она — любимая вторая жена отца наместника. Алан — его сводный брат. Они не волки, но кого теперь интересуют условности? Наместник лично усадил их рядом с собой и признал родней вместо собственной семьи. И вопросы сняты. С Димитрием такая легенда не прошла бы гладко, но Алан обещал убедить и наверняка без легкого внушения тут не обошлось.

Ирис помнила, как волновалась, когда сын предложил ей воспользоваться ситуацией и пробиться к власти. Она всю жизнь строила карьеру сама, от простого домашнего учителя перешла к преподаванию в школе, а оттуда — к посту директора. Но дойти до трона… впрочем, теперь все устроилось как нельзя лучше, и не о чем тут жалеть. Правда, Алан беспокоит ее все больше…

Мысли о сыне махом вылетели из головы Ирис, потому что ладони Мариса уже шарили по ее бедрам. Он подтянул выше подол ее юбки, с треском порвал ей колготки, приспустил белье, сунул внутрь два пальца, жестко двигая ими. Ирис застонала, хватаясь за подоконник. В зимнем парке под ее окнами уборщик вышел с лопатой, чтобы раскидать снег. Он оперся на черенок, поднял голову, огляделся — Ирис отпрянула, оттолкнула любовника. Тот покачнулся, ухмыляясь, облизнул покрытые влагой пальцы, словно после апельсинов. В глазах горел порочный огонек.