Белые волки Перуна

- Вороной конь на пепелище – к несчастью, - сказал всё тот же голос из толпы. - Жди теперь большой беды. Взмахнёт чёрный Перунов коршун своими крылами, и весь град Киев покроется чёрным пухом.

Боярин Блуд грозно брови супил на толпу, но языкастого молодца ему встречь не вытолкнули - не испугались киевляне гнева Ярополкова ближника. Кинул было сгоряча на толпу боярин мечников с витенями, да те заробели людского ора и вспятили коней. А Блуду едва не засветили камнем в глаз. Лаяли ещё срамно вслед, когда он отъезжал от пепелища, и князя Ярополка поминали нехорошим словом.

Боярин Блуд поскакал прямо в Детинец, завернув на ходу Ставра и Басалая, которые вяло трусили к месту событий.

- Ближнего боярина бить камнями, как пса шелудивого, - это что? - Блуд даже сплюнул от возмущения.

- Да неужели, - ахнул Ставр, укоризненно качая головой.

- Не советую вам ехать туда, - предостерёг Блуд. - Только что кричали - хотим Владимира, а Ярополка не хотим.

Ставр с Басалаем переглянулись и, ни слова больше не говоря, пристроились в хвост к направляющемуся на княжье подворье Блуду. А туда спешили уже и другие бояре, а Боримир крикнул, не доезжая десяти шагов:

- Что же это делается, коли честных людей лают на улицах непотребно.

- Велика важность - облаяли, - фыркнул Басалай. - Боярин Мечислав чуть живой ушёл, так его камнями приветили.

Мрачный Ярополк принял ближников сидя, шагу навстречу не сделав, только уставился с прищуром на Блуда:

- Что это с лицом у тебя, боярин?

Блуд лица своего не видел, но на ощупь шишка на лбу была изрядная, да и под глазом припухало и чем дальше, тем больше. Боярину даже показалось, что его действительно зацепили камнем, а он в горячке этого не заметил.

- Против тебя, князь, кричали, - вздохнул горестно Блуд. - А Владимиру - здравие. Я было сунулся с своими, так мечников посрывали с коней, а меня одарили.

- Боярина Боримир тоже чуть не спешили, - сказал Ставр.- И грозили смертью.

- Еще и в осаде всего ничего, а уже злобится народ, - покачал головой Басалай. - Много припасов, говорят, сожрал огонь, а их в Киеве и без того не густо. Вот и думай тут.

Ярополк сесть боярам не предложил, сам с кресла поднялся и прошелся по блистающему полу. Хороши палаты у великого князя, знатные резчики и мазилы украшали ему стены. А потолки в княжьем тереме повыше, чем, скажем, в Блудовом. Уж на что боярин Боримир удался ростом, а и ему до потолка ещё тянуться надо. О чём думает Ярополк неведомо, но невеселы думы у князя, если по лицу судить. Да и откуда веселью взяться, не те нынче времена, чтобы скалиться да задавать пиры, до которых Ярополк прежде был такой охотник. Вот и допировались.

- Народишко покрикивает - гнев Перуна, - продолжил свой печальный пересказ событий Блуд.

- Не молния это, а поджог, - возразил боярин Путна.

- Коли так, то ещё хуже, - заметил Ставр. - Перуна умилостивить можно, а эти каждую ночь будут нам подбрасывать угольки. Город полон печальниками Владимира.

Ждали бояре воеводу Отеню, да тот что-то не спешил к князю с поклоном, а когда явился с опухшей со сна рожей, так разом всем еще тоскливее стало. Одна радость, что голос у воеводы бодрый.

- Всё ладом идёт, княж Ярополк. Владимировы рати ночью не двинулись с места, пребывают в покое и бездействии.

- Да как же в покое? - ахнул Блуд. - Таран уже сладили, я его видел собственными глазами, того и гляди ударят в ворота. А амбары слизнуло огнём - какой же в том лад?

- Какие амбары? - не понял воевода и уставился на бояр поросячьими глазками.

Никак не может понять Блуд, то ли из ума выжил воевода на старости лет, хотя годы его не такие уж преклонные, то ли действительно сговорился с Владимиром. Ну мыслимое ли это дело, чтобы воевода проспал пожар в городе во время осады!

И князь Ярополк смотрит на Отеню пристально, а по лицу видно - не верит. Да и боярам, наверное, тоже - не глупец ведь Великий князь и не младенец. Колеблется старшина, как камыш на ветру, не хочет ратиться с Владимиром, потому что старшине рабич не враг, а враг он только Ярополку Киевскому.