Белые волки

Она погладила брата по волосам и поцеловала в макушку, а он сцепил зубы еще сильнее и лишь вздрагивал иногда всем телом, обхватив ее уже обеими руками. Тогда Эльзе на секунду показалось, что Димитрий не такой уж и плохой. Почему мама с папой не покупают ему подарки, не водят к вольеру с животными? Может, он стал бы добрее. Осмелев в своем порыве, она даже попросила:

– Не ломай больше мои игрушки. Пожалуйста.

Он мягко вынул зубы из ее тела, ранки защипало и снова запахло кровью.

– Я буду их ломать. Все равно буду! – процедил Димитрий с упрямой злостью, а потом облизнул губы, вздохнул и тихо добавил: – Но пока я жив, никто не причинит тебе вреда, сестренка. Знай это. Никто. Кроме меня.

Цирховия. Двадцать восемь лет со дня затмения

Под очередной раскат грома Алекс решительно захлопнул ногой входную дверь. Он двинулся вперед по темной прихожей, прижимая к груди женщину, без которой не жил, а существовал все эти годы. Она снова была в его руках, и он снова осознавал, что должен ее отпустить, оттолкнуть, вычеркнуть из своей жизни… или нет? Призрачный второй шанс, мимолетная фантазия о счастливом будущем на миг заполнили его разум, и Алекс тряхнул головой, отгоняя сентиментальный порыв.

Эльза дрожала и казалась заледеневшей. Такая легкая, почти невесомая! Если взглянуть со стороны – можно подумать, что ее хрупкое тело сломается от порыва ветерка. Но Алекс знал, что это обманчивое впечатление. Тогда, много лет назад, он был достаточно силен. И безумен. Он до сих пор помнил ее гибкую талию под своими ладонями и крохотные мускулы на руках, которые напрягались, когда Эльза пыталась содрать его пальцы с себя. И их поцелуй, яростный, с привкусом крови и его неконтролируемого желания. И как расширились ее глаза, когда он взял ее невинность, придавливая всем своим весом к сбитой и развороченной постели.

От воспоминаний Алекса замутило. Он покачнулся, крепче притиснул к себе Эльзу, словно боялся уронить. Она согнулась калачиком и спрятала лицо, ее руки лежали вокруг его шеи, обжигая, как раскаленное ярмо. Какая же она холодная, как же она замерзла! Наверняка ей пришлось долго идти под ливнем в промокшей насквозь тонкой одежде, и от этого ее пробрало до костей. Если прислушаться, можно было услышать, как стучат ее зубы. А еще она плакала, и Алексу хотелось выть и крушить все вокруг, потому что он чувствовал себя беспомощным против силы ее слез.

Он извернулся и ударил плечом по выключателю, в ванной комнате вспыхнул свет, и Алекс толкнул дверь, внося Эльзу туда. Прямо как был, с ней на руках, он встал под душ, включил на полную мощность кипяток, а потом сполз по стенке на пол, баюкая ее как ребенка. Время для него остановилось. Горячая вода падала на них обоих, смывая запахи с ее куртки и его рук, и тут же поднималась паром, заполняя комнату. Алекс осторожно провел ладонью по волосам Эльзы, заправляя их ей за ухо, узнавая каждую черточку ее лица. Он усмехнулся. Думал, что забыл ее лицо. Наивный.

– Это только на одну ночь, – сказал он то ли ей, то ли себе самому, – завтра ты уйдешь. Переоденешься в девушку из свободного народа. У меня есть человек, который мне должен. Он тебя проводит.

– Куда?

Эльза подняла веки и посмотрела на него снизу вверх. Ее глаза, миндалевидные, большие, всегда поражали его. Расплавленное серебро… Алекс удивлялся, как не разглядел их еще в день знакомства и не понял сразу, кто она такая? Наверно, просто рухнул в свою влюбленность, как сорвавшийся со скалы альпинист, не замечал никого и ничего, кроме ее образа, пульсирующего с током крови в висках.

Да, много лет назад, когда он был еще мальчишкой, первая любовь накрыла его с головой. Это потом пошли многочисленные женщины, одноразовый секс, фальшивые улыбки и слова, за которыми скрывалось полное безразличие к тем, кого он трахал. Секс – как физическая потребность, не имеющая ничего общего с тем, что творилось в голове. Секс – как способ не думать или убить кучу времени, которую попросту некуда девать. Секс – как уже привычное развлечение, с каждым разом все менее яркое и острое, все больше походящее на пестрый фантик, постепенно затирающийся до дыр.

Его представления о любви тоже затерлись, поблекли, обесценились. А то, что он чувствовал к девушке, которую сейчас держал в руках – лишь слабые отголоски прошлого.

Мокрое лицо Эльзы было очень близко, ее губы приоткрылись, на них блестели капли, вот только во взгляде по-прежнему плескалась ненависть, и Алекс отвернулся.

– Куда проводит? – безразличным голосом переспросил он. – Куда угодно. Если хочешь – до границы с Нардинией. Сделать фальшивые документы не проблема. Ты же от кого-то бежишь, не так ли? Так убегай туда, где точно будешь в безопасности.

– Я никогда не буду в безопасности. Никогда, пока жив мой брат.

Алекс не выдержал, резко повернул голову, и они посмотрели друг другу в глаза.

– Я не буду делать ничего против Димитрия, – процедил он. – Просто не могу. Он – мой царь и бог. Я думал, ты поняла это.

– Я знаю это. Дим всегда любил ломать мои игрушки.