Белый

– Ты, поди, знаешь? – фыркнула цыганка. Упоминание о разбойничьих делах сразу навело на нее тоску. – Морали читать мне вздумал?

Но старик, словно не слыша ее, продолжал:

– Не деться тебе от него никуда, вижу, не слепой. Только не пара он тебе. У тебя сердце не злое. И он не злой, только судьбу ему другую при рождении начертили, не выберешься… Ох, сыщешь ты с ним горя, дочка… Помяни слово мое, сыщешь… На соседнем хуторе девка брюхатая ходит. Хороша девка, местного головы дочка. Так тоже, сказывают, его проделки. Чай, не слыхала?.. Беги от него, дочка. Беги, пока не поздно…

Цыганка взвилась, словно ужаленная, но старик и ухом не повел.

– А ну-ка, показывай, что выходит! – Одним прыжком девушка подскочила к старику, уже собиравшему за разговорами в грязную суму какое-то барахлишко, и попыталась заглянуть тому под руки, но он сунул в сумку последний предмет, надвинул поглубже шляпу, и, не прощаясь, побрел в сторону леса, словно и не слыша гневных возгласов вслед.

***

Базар шумел на все голоса, захватывал людей, мял их, пережевывал мощными челюстями и выплевывал. Кого с прибылью, кого – лишившимся последних монет.

Молодой горожанин выбрался из толпы, отряхнул рукав явно парадного костюма, который носил с претензией на кокетливость, и смачно ругнулся вслед торопливо пробежавшему мимо крестьянину:

– Эка чума! Всю пыль с дороги поднял столбом, теперь вовек не отчистишься! И ну их, эти ярмарки, одно разоренье да хлопоты! Верно я говорю, Белослав?

К этому времени из толпы выбрался еще один молодой человек, в наряде попроще, и облако пыли, обильно покрывшее его костюм, его явно не волновало. Он лишь улыбнулся, глядя на тщетные попытки друга привести одежду в первоначальное состояние, и лишь еще больше размазывающего пыль по холстине.

– Пустое, Ждан, если бы ты не любил ярмарочные гуляния, ты бы на них не ходил. Посмотри лучше сюда.

Друзья стояли перед городской стеной, у которой расположились ремесленники всех возрастов и обличий, с самыми разными товарами. В глазах рябило от разнообразия предложенного. Бабы с узорчатыми шелковыми платками, расписанными вручную, мальчишки со свистульками, бочкари, корзинщики, плотники, кого здесь только не было… Но привлек внимание Белослава вовсе не рабочий люд, а то, что было разложено перед старым, черным от солнца и ветра, лохматым стариком разбойничьего вида.

Несколько холстов без рам, похожих скорее на обрывки, мусор, чем на произведения искусства, валялись у ног старого пройдохи, но написанное на них не поддавалось ни человеческому языку, ни человеческому сознанию. Яркие, живые краски делали портреты, казалось, более настоящими, чем люди вокруг.

С холстов на молодых людей смотрели богатые горожане, крестьяне с потухшими взглядами, ясноглазые молодицы и румяные парни в ярких рубахах. Мыслимо ли, возможно ли было сотворить такое волшебство обычными старческими руками?.. Между тем продавец, хитро прищурясь, поглядывал то на Ждана, то на Белослава.

– Стари-ии-ик…. – Ждан наклонился над картинами, трогая каждую кончиками пальцев, словно проверяя, настоящая ли. – Сколько хочешь за все?..

Старик промолчал, будто не слышал, обернулся к Белославу:

– Что, понравились ли картиночки, сударь?..

– Понравились, дедушка, понравились, – машинально ответил молодой человек, не сводя глаз с одной.

– Что больше-то по душе, сударь?

– Вот эта. – Белослав указал на портрет молодой цыганки, сидящей на корявом дереве, и перебирающей руками монисто на груди. – Продаете?

– Продам, сударь, отчего ж не продать-то… Я ж, чай, не ради удовольствия по городам лапти топчу, да тут сижу… Один золотой, и портрет ваш, сударь.

Не веря своей удаче, Белослав развязал кошель, вытащил золотой, и протянул его старику. Тот попробовал монету на зуб, демонстративно осмотрел ее, и, завернув в тряпицу, убрал в суму.

– От греха подальше. – Беззубо улыбнулся старик. – А вы портретик-то берите, сударь, да припрячьте. Чай, ваше теперь, никуда не денется, – добавил он совсем уж странно, но Белослав не обратил внимания. И лишь теперь, словно вспомнив, старик обернулся к Ждану.

– А вашего тут, милостивый государь, нету ничего. Не продаются остальные портретики-то. Вы уж не серчайте.

С побелевшим от гнева лицом Ждан дернулся было к старому пройдохе, но Белослав одним движением руки удержал друга, а старик, смекнув ситуацию, сей же моментом собрал свои пожитки, и был таков.

***

Тихий стук в окно разбудил молодую княгиню под утро. Накинув халат, женщина выглянула в окно, и тут же отшатнулась, словно увидев призрак. Она замахала руками, показывая ночному гостю, чтобы тот уходил, но настойчивый стук продолжался, и княгиня нехотя отворила тяжелый ставень, но тут же отшатнулась:

– Зачем пришел? Как нашел меня?