Белый барнаульский блюз. Петров и Сидоров идут к Иванову

Сначала она тянула его за собой. Он говорил, что у него дела. Потом она придумала звать друзей, устраивать компании, он опаздывал или не приходил, говорил, что занят на работе. И она отстала. Однажды сильно обиделась и сказала:

– Ты – тень мужа.

И ей понравилось, тень так тень. Все же ливень это здорово. Помыл бы все, и крыша остынет. Приятнее загорать на мокрой крыше. Если не будет ливня, надо взять лейку и полить крышу.

Несколько лет назад сосед организовал на крыше веранду и поставил шезлонги. На их двадцать пятом этаже стало как на Ривьере.

– Хорошо бы ливень прошел.

Ей с детства нравился сильный дождь. Есть дети, которые любят бегать по лужам, а она любит смотреть на дождь из окна.

Сегодня дома было тихо, тень мужа почистила пистолет и пошла на работу. Чем он занимался, ее не трогало. Работал. Где – не говорил.

Когда они познакомились, он был младшим инструктором в райкоме, она студенткой пединститута. Они дружили недолго, походили пару недель по аллее, сходили в парк, в кино, и он сделал предложение. Поступил по-человечески. На колени не вставал, а в один вечер посмотрел и сказал:

– Нин, давай серьезно, выходи за меня замуж.

– Хорошо, – Нина произнесла это ровно, без всхлипов.

На следующий день он пришел к ее родителям, принес маме цветы, папе бутылку коньяка. Нина села рядом и родители все поняли. Написали на бумажке кого позвать на свадьбу. На следующий день сходили в ЗАГС, подали заявление. Сразу зашли в магазин и примерили кольца. Когда Нинкины подружки узнали, стали причитать, охать и повизгивать. А в Нину как будто вселился снайпер с такой устойчивой психикой, что у него на голове можно колоть орехи, пока он целится в международного террориста.

– Ливень, ливень, лей никого не жалей, – последнее время снайпер в ее голове состарился больше чем она. Надо было что-то делать. Однажды она придумала отравить Петрова, но не до смерти. Она представила, как он будет лежать в постели, и она его вылечит. Они поедут в санаторий, в Гагры. Ее мама была в Гаграх пятьдесят лет назад, ей там очень понравилось.

Что только Нина не придумывала, чтобы Петров стал другим. А когда прочитала в журнале «Работница», найденном в кладовке родительской квартиры, что мужчин не переделаешь, успокоилась. Когда в голову приходила очередная бредовая мысль, она повторяла:

– Не переделаешь, не переделаешь, – и становилось легче.

Дочь уже выросла и живет отдельно, но ее еще можно заставить что-то сделать. Сегодня она поехала с подружками в их далекую, вроде как, дачу и завезет жимолость, если соберет.

– Эй, ливень.

Заводить роман на стороне Нине не хотелось, боялась, муж убьет и в землю закопает. Она точно знала, что он придушит ее, подойдет сзади накинет проводок и удавит.

– Даже крякнуть не успею.

А потом увезет в лес и закопает, так глубоко, что никто не найдет. Она читала в детективах, что убийцы не могут нормально спрятать трупы, а этот закапает, и никакая собака не унюхает. Да и не хотелось ей другого мужика, свой хорошо пахнет. Она привыкла, он уже как будто родной.

– Может свалить за границу? Ага, дура, тут жимолость поспела, а я за границу. Пойду на крышу загорать.

Стоя голой перед зеркалом, она погладила себя по животу, втянула его, так сильно как смогла.

– Жить можно.

Повернулась боком, стала надевать купальник и замерла,

– Хорошо, если бы сейчас за мной кто-нибудь подглядывал. Смотрел бы и пускал слюнки. А я чувствовала бы этот взгляд спиной и боялась повернуться. Чтобы мурашки по коже, чтобы до холодка в животе. Жара. Это все жара и сериалы. На крышу загорать. Загорать, загорать, – повторяла она.

В розовом халате, в алом купальнике Нина вышла на крышу, как бригантина на всех парусах в Карибское море, ей было хорошо.

Соседская жена сидела в плетеном кресле, опустив ноги в таз. Огромная шляпа, какие привозят с курорта, отбрасывала тень ей на грудь.

«А сиськи набок», – заметила Нина и поздоровалась:

– Добрый день.

– Добрый день, – через губу фыркнула соседка, больше говорить было не о чем.

Нина к соседям не ходила, Новый год они вместе не встречали. Они даже жили на разных этажах в разных подъездах. Современные архитекторы любили разные финтифлюшки: то прилепят шпиль, то башенку. Так и получилось, что соседи они только по крыше. Нина достала телефон, сделала селфи, кинула картинку в инстаграм с подписью: «Просто лето». И набрала Лидию Леонидовну. Вот же судьба связала:

– Але, я на крыше. А ты где?

– На плитах, у Речного. Народу как на море. Лимонад пью.

– Там купила?

– Сама сделала. Аньку видела сейчас.

– Какую?

– Премьерову.

– А что она тут делает?

– На родину прилетела.

– А?

– Говорит, что там хорошо и Павлика забрала. А тут мама пусть живет. Тут на их трешку в центре можно купить конуру за МКАДом.

– Работает?

– Пашет как конь педальный, но и платят хорошо.

– Ты там надолго? – спросила Нина.

– Не знаю, посмотрю, – ответила Лида.

– А потом что?

– Когда жара спадет, прогуляюсь по Бродвею, – совсем немного осталось тех жителей города, кто называл аллею на главном проспекте города Бродвеем. – Ты что?

– Я дома буду. Пока.

– Пока.