Белый барс

– Ну, что ж, не будем терять времени. Допьем чай и отправимся, наконец, за тем, ради чего все собрались, – в последний момент Хан обернулся и обратился ко мне: – Наиль, приведи, пожалуйста, Лилию и мою малышку. И попроси Рифу, чтобы он сопроводил нас…

* * *

– Что это значит?

– Тагир, читай дальше… – уверенно ответил Хан.

И Тагир продолжил…

* * *

Младенец мирно посапывал на руках матери, абсолютно не обращая внимания на то, что делегация из прибывших гостей и гарибов, сопровождавших их, шествовала по темному туннелю, оставляя позади станцию Аметьево. Хан Хафиз и его жена Лилия отставали от основной группы на несколько шагов. Я видел, что он был счастлив появлению того крохотного создания, что сейчас держала его жена на руках. В течение многих лет Хан был лишен этого дара, и с каждым днем все меньше надеялся на чудо, пока не узнал, что скоро станет отцом. Хафиз принял это как благословение Всевышнего.

И как бы мне не хотелось отвлекать его от этого радостного события, что-то все же не давало мне покоя. Какое-то странное чувство, бушевавшее в груди, как ураган.

– Хафиз Мансурович, – я слегка дернул его за халат, чтобы правитель Аметьева еще немного отстал от группы. – Хочу кое о чем вас спросить.

– Наиль, а это может подождать до вечера?

– У меня есть некоторые опасения…

Хан Хафиз тут же сморщил лоб и подозвал к себе одного из гарибов, шедших позади:

– Иди рядом с моей женой и ни на секунду не спускай взгляда ни с нее, ни с моей дочери.

– Слушаюсь!

Мы еще немного отстали от группы, чтобы нас никто не слышал.

– Хафиз Мансурович, вам не кажется, что еще слишком рано демонстрировать гостям источник? Это может быть слишком опасно!

– Наиль, не время сейчас говорить об этом! Если бы кто-то и хотел сделать что-то дурное, у него было много времени, чтобы это совершить!

– Как раз самое время! В этот самый момент наиболее уязвимы и вы, и источник! Никто не знает, на что способны эти люди!

– Наиль, прекрати, пожалуйста. Обещаю тебе, все будет в порядке. Какое чудовище способно сотворить что-то ужасное в момент празднования рождения ребенка? Кроме того, если ты помнишь, моя жена – сестра Марата Султановича. И он, я уверен, наверняка оставил с десяток своих людей на подходах к станции. Но уж если ты так переживаешь, то отправь одного нашего на станцию, чтоб он привел еще людей. И больше не беспокой меня своими предчувствиями.

В тот день он был особенно строг со мной. И я не мог с ним спорить. Поэтому, когда хан вернулся к своей жене и еще раз взглянул на сопящее чудо у нее на руках, я подозвал к себе нескольких гарибов.

– Вы двое. Возвращайтесь на станцию и приведите еще людей.

– Что-то случилось?

– Пока нет, и в наших интересах, чтобы и дальше также продолжалось! Это понятно?

– Да.

– Тогда, выполняйте! И еще: не надо придавать этому огласку. Ни к чему, чтобы народ беспокоился.

Двое гарибов развернулись в сторону Аметьева и быстрым шагом отправились назад, а я еще некоторое время стоял в темноте, перебирая в голове тревожные мысли…

* * *

– Что за шутки, Хан?

– Боюсь, это не шутки, Тагир. По словам нескольких выживших гарибов, с которыми мы общались после, в ту самую ночь, когда правитель Аметьева провел обряд посвящения и арабскими письменами обозначил свою дочь хранительницей источника, на станции появились семеро воинов, которые разнесли к чертям все Аметьево.

– Что за бред? – запротестовал Тимур. – В этих записях явно какая-то нестыковка, хан! Мой дядя не мог этого сделать! Женщина, о которой говорится в записях, – моя мать! А Латика, получается, моя… сводная сестра.

Мысли грузом осели в голове Тимура, и он присел на кровать Хана.

– Я не… я не понимаю. Этого просто не может быть! А что-то еще есть в дневниках, другое упоминание о дяде? Если нет, тогда это ничего не доказывает!

– Ты уверен в своих словах? – осторожно произнес хан. – Потому что гарибы говорили…

– Да какая разница, что говорили гарибы?! – вспылил Тимур. Они и меня хотели за это казнить, но я же ничего не делал. Или ты считаешь, что делал?

– Прости, Тимур, конечно же, нет. Я даже и не знал о таких подробностях. Просто твой дядя – единственный, кто выжил после той бойни. И это не дает мне покоя.

– Конечно! Потому что в тот день его там даже не было!

– Не единственный, – перебил его Тагир.

– В смысле? – не понял Хан…

Тагир потряс листками бумаги, которые держал в руках и которые только что прочитал:

– Это почерк моего отца…

* * *

– А ты хорош, улым…

Султан вздрогнул от старческого голоса и открыл глаза. Капли пота стекали по его лицу.

– Отправил дошколят на верную гибель…

Повернув голову и присев на кушетке, на которой мирно дремал, Марат Султанович увидел старуху. Но это была не говорящая с джиннами, а ее сестра. Хотя их скрипучие голоса были очень похожи.

– Вы о чем, эби? – султан вытер пот рукавом мантии и только теперь обратил внимание на то, что старуха выставила на полу юрты круг из пылающих свечей, а сама присела на краешек сундука. – Что это? И зачем вы пришли?

Сгнившие зубы, как по приказу, оголились в улыбке: