Белый барс

– Вот именно, потому что знаю, я и не хочу этого делать! – Тагир подошел к спящей девочке и по-доброму взглянул на нее. За мохнатым пушком и обильным количеством татуировок на лице, скрывались ее милые черты и ямочки под впалыми щечками. Тагир потер переносицу, словно размышляя: – И что должен делать наставник?

Хан принялся загибать пальцы на руке.

– Принимать за нее все решения, изучить мастерство каждой станции с нашей стороны и параллельно делиться опытом с ней. Кроме того…

– Ладно, я понял. Понял. А есть другой способ найти источник? – Тагир остановил Хана.

– Если только ты волшебник…

Тагир потер лоб.

– Мне нужно подумать.

– Хорошо! – воодушевленно вскочил Хан и хлопнул Тагира по плечу так, словно тот уже согласился. – Но в твоем распоряжении не так много времени. Если учесть все, что сейчас происходит, слухи по метро расползутся быстро. А там, где бродят слухи о несметном богатстве, жди нехороших гостей…

* * *

Тагир бродил по пустой станции и уговаривал себя, что ничего страшного не произойдет, если он откажется от предложения Хана. Да, девочке пришлось несладко. Но даже если от нее многое зависело, его это не касалось. Ему нужно было думать о другом. Он продолжал бродить и размышлять, словно эти два действия были зависимы друг от друга – чем больше пройдешь, тем быстрее придет ответ. Он чувствовал, что в его душе что-то менялось. Он смотрел на мемориалы, посвященные похороненному прошлому – событию под названием «Великая Отечественная война». Смотрел на золотые буквы, утопленные в стене, смотрел на пол, на потолок, даже заглянул за край платформы – но ответа нигде не было.

Тагир не думал о себе, нет. Он боялся, что не справится, и что подведет маленькую девочку так же, как подвел свою дочь. Ведь, одно дело, когда воспитываешь своего ребенка, знаешь все о его прошлом, и даже практически представляешь его будущее. Но, совсем другое, когда в твои объятия падает дитя, чье прошлое – одна сплошная и беспросветная пропасть, а будущее может оказаться таким болезненным. И нет правильного ответа в том вопросе, какого ребенка проще воспитывать – своего или чужого. А даже, если и есть, то приходит этот ответ не с размышлениями, а с любовью…

Отец всегда говорил Тагиру: «На все самые сложные вопросы существуют очень простые ответы…». Следуя этой логике, Тагир поставил перед собой несколько вопросов и нашел для них самые простые ответы:

«Ты хочешь спасти дочь?»

«Да!»

«Ты хочешь, чтоб и у маленькой девочки был шанс на счастливое будущее?»

«Да! У каждого должен быть шанс!»

«Ты справишься с этим?»

«Не знаю…»

«Но?..»

«Но сделаю все возможное!»

С этими мыслями Тагир направился напрямую в юрту Хана. Тот не спал – все сидел за своим столом и что-то разглядывал.

– Хан. Я согласен.

– Я уже давно понял, что ты согласен… Еще в тот, первый раз, когда ты схватил девчонку на руки… в туннеле…

Тагир заглянул за плечо Хана – тот держал в руке старое выцветшее фото. На фото был изображен улыбчивый пацаненок с еще только-только пробивающимися усиками – это был Хан. И он обнимал маленького, лысенького мальчика, с очень бледной, почти что синей кожей…

– Кто это, Хан?

Хан молчал. Он теребил в руках фото и все смотрел на изображение, словно что-то хотел в нем увидеть… или изменить…

– Это было очень давно, Тагир. Еще в прошлой жизни. Как-то раз я ездил со своим очень хорошим другом – моим наставником, в больницу, к детям, которые болеют раком.

– Чем? – не понял Тагир.

Хан погладил указательным пальцем изображение мальчика.