Белый барс

После того, как несколько гаскарцев принесли огромную лопату для сбора меда, Тагир был извлечен из сладкого плена. Даже не обернувшись на след, оставшийся в стене, он решительно отправился за мужчиной – в баню…

Место, которое баловцы называли баней, действительно чем-то походило на нее. Но то, что видел Тагир, не совсем стыковалось с его воспоминаниями из детства. Как-то пару раз они с отцом посещали такое место, еще там, на поверхности, до Великой Трагедии. Это были бревенчатые избушки с печами и железными емкостями с горячей и холодной водой. Здесь же, на Суконной слободе, баней называли огромную бочку, в которой разводили грязную кипящую воду и медовые сгустки. Тем не менее, такой воды было достаточно, чтобы смыть с себя хоть какую-то грязь.

Покинув бочку, Тагир, обернув нижнюю часть тела полотенцем, вынырнул из-за ширм, ограждающих баню от остальной станции, и в таком виде поспешил к палатке. Один из банщиков пояснил, что с медом баловцы работают в специальных костюмах, поэтому инцидент с его одеждой – первый в своем роде, но они ее вычистят. Тагир шагал по станции, толком не вытеревшись, поэтому капли медовой воды стекали по его поджарому телу, на что окружающие не могли не обратить внимания. Среди них была и Эжени, которая быстро догнала Тагира.

– Что, боец, получил порцию меда?

– Только не говори, что ты тоже была в этом замешана! – фыркнул Тагир.

– Я? – деланно удивилась Эжени. – Нееет! Я в мужские дела не лезу.

Она громко рассмеялась.

– Ну-ну, я вижу. Я так полагаю, именно на этих штуках Хан хочет улететь? – спросил Тагир, подразумевая под «штуками» пчел.

– Баловцы уже пару лет пользуются их авиауслугами. Хотя мед они добывают значительно дольше. Ходят слухи, что пчелы завелись здесь еще при гарибах, а когда тех выселили, так и вовсе полностью заняли станцию.

Собирать медовые кристаллы для баловцев было обычным делом. Им занимался практически каждый житель, невзирая на пол и возраст. Но до полетов на полосатых сожителях допускались только избранные – отобранные во время обучения молодые девушки и юноши. Этот сложнейший процесс взаимопонимания между человеком и насекомым удалось отстроить только несколько лет назад. Неопределенное количество погибших, заболевание на почве радиации, тысячи экспериментов по покорению воздушного пространства, страх, потеря собственного достоинства и разума – вот та цена, которую пришлось заплатить баловцам за возможность создания медового царства. Теперь, конечно, все проходило намного проще. Взрослые, уже опытные баловцы открывали дорогу молодым, наблюдая за ними и сопровождая. От несчастных случаев не был застрахован никто, но теперь их было гораздо… гораздо меньше…

– Что собираешься делать? – уточнила Эжени намерения Тагира.

– Сначала оденусь, потом хочу поговорить с сопровождающим. Уж больно мне его принцип работы с пчелами знаком.

– А так не хочешь пойти? – снова засмеялась Эжени, указав на одно только полотенце, в которое был завернут Тагир.

– Тебе это, может, и нравится, а старого деда я до инфаркта доводить не хочу…

* * *

В юрте Тагир наблюдал за тем, как сопровождающий разливал только что заваренный чай в пиалы. Своими движениями он почему-то напоминал пастуху Хана. Тагир принял пиалу с горячим чаем из рук сопровождающего, отпил из нее, а затем задал вопрос, который хотел задать еще там в туннеле.

– Син коясын аулга?[29]

Услышав знакомую фразу, сопровождающий удивленно посмотрел на Тагира и даже поперхнулся чаем. Откашлявшись и вытерев чай с подбородка, он уверенно произнес:

– Авиастроительная…

Тагир улыбнулся:

– Давно вы покинули станцию?

Сопровождающий отставил пиалу в сторону, поднялся и подошел к уже знакомому шкафу, пытаясь снова что-то достать.

– Давно… очень давно…

Сопровождающий достал с полки теперь уже черный сверток и вытащил такой же свисток, которым владел и Тагир. Он протянул его пастуху, а сам снова присел на стул и взял пиалу с чаем в руки.

– Когда в племени все поголовно увлеклись разведением баранов, я не мог этого делать. У меня это чисто физически не получалось. Они не слушали. Как, впрочем, и другие бараны… ну, ты понимаешь, о чем я…

Тагир понял и улыбнулся. Речь шла о пастухах.