Белый брат Виннету

– Ты воспользуешься им, когда останешься один. Там, где присутствуют Виннету и Олд Шеттерхэнд, никто не смеет говорить о правах, не выслушав нашего мнения. У кого ты купил землю, на которой выстроил дом? У кого ты спросил разрешения посеять здесь рожь?

– Купил? Надо быть последним дураком, чтобы покупать здесь землю! Я поселился здесь потому, что мне понравились места, и, если смогу продержаться установленное законом время, земля станет моей собственностью.

– Значит, бледнолицый не спрашивал разрешения у сиу? Значит, он силой вторгся в их владения?

– Не хватало только спрашивать разрешения у краснокожих!

– И после этого ты удивляешься, что они принимают тебя как врага и называют грабителем и вором? Ты не смеешь называть их краснокожими собаками! Ты хотел перестрелять их до одного? Виннету не говорит дважды: как только ты возьмешься за ружье, моя пуля отнимет у тебя жизнь.

– Что же мне делать? – спросил притихший и испуганный поселенец, видя, что я не собираюсь вмешиваться и вставать на его сторону.

– Ты ничего не должен делать, – ответил апач. – Я и мой брат Олд Шеттерхэнд все сделаем сами, и, если ты послушаешься нас, можешь не опасаться за свою жизнь и имущество.

Пока Виннету учил поселенца закону прерии, я наблюдал из окна за окрестностями, но до сих пор ничего не заметил – по-видимому, индейцы окружили Дом и проверяли, все ли спокойно.

– Мой брат уже видит сиу? – спросил Виннету, вставая рядом со мной.

– Еще нет, – ответил я, напряженно вглядываясь в темноту.

– Ты согласен со мной, что мы не должны убивать их?

– Белый украл у них землю, одного этого достаточно, чтобы выйти на тропу войны. Возможно, у них есть другие, не менее веские причины вести себя по отношению к нему враждебно.

– Мой брат, как всегда, справедлив. Я не хочу проливать кровь краснокожих воинов, поэтому мы поймаем одного из них.

Мы тихонько подошли к двери и, отодвинув засов, приоткрыли ее. В доме было темно и тихо, хозяева затаились, боясь пошевелиться. Так продолжалось довольно долго, пока я не почувствовал, что приближается разведчик. Я не оговорился – не услышал, а именно почувствовал, так как со временем у опытного вестмена появляется особое чутье, подсказывающее ему, что подкрадывается враг. Спустя несколько мгновений я увидел индейца, который подполз к двери и попытался открыть ее. Молниеносно распахнув дверь, я прыгнул на сиу и обеими руками сжал его горло. Краснокожий пытался защищаться, но не мог издать ни звука. Через минуту разведчик притих, и я легко втащил его в дом, а Виннету закрыл за нами дверь на засов.

– Посветите сюда, мистер Корнер, – позвал я поселенца. – Посмотрите, кто попал в наши сети.

Старик зажег свечу из оленьего жира и поднес тусклый огонек к лицу индейца, чье горло я, опасаясь, как бы он не задохнулся, отпустил.

– Уфф! Гнедой Конь, вождь окананда! – воскликнул Виннету. – Моему брату Шеттерхэнду охота сегодня удалась на славу.

Полузадушенный краснокожий жадно и глубоко вдохнул воздух и с трудом выдавил:

– Виннету! Вождь апачей!

– Да, – ответил тот. – Ты знаешь меня, но с моим белым братом тебе еще не доводилось встречаться. Ты расслышал имя, которое я только что произнес?

– Олд Шеттерхэнд?

– Да, это он, и ты уже испытал на себе его силу. Ты в наших руках. Как ты думаешь, что тебя ждет?

– Мои прославленные братья отпустят меня на свободу и разрешат уйти.

– Неужели ты действительно надеешься, что мы освободим тебя?

– Воины окананда не воюют с апачами, и между нами нет вражды.

– Окананда принадлежат к племенам сиу и в родстве с понка, напавшими на нас.

– Нам нет дела до понка.

– Гнедой Конь кривит душой. Я уважаю всех краснокожих мужей, но тот, кто поступает несправедливо, – мой враг, независимо от цвета кожи. Индейцы понка и окананда никогда не воевали друг с другом, а теперь еще и заключили союз. Как я могу тебе верить, если вы пришли сюда, чтобы убить и ограбить белых людей? Но Виннету и Олд Шеттерхэнд не позволят пролить кровь невиновных.

Вождь окананда угрюмо смотрел перед собой, обескураженный неожиданным поворотом дела.

– Великий вождь апачей Виннету прославил свое имя тем, что всегда поступал справедливо, – наконец нашелся Гнедой Конь. – Но сегодня прав не он, а я. Разве это не наша страна? Разве любой, кто захочет здесь поставить свой вигвам, не должен спрашивать нашего разрешения?

– В этом ты прав, – вынужден был признать Виннету.

– Но белые люди не сделали этого, а значит, они виновны. Разве мы не имеем права прогнать их?

– Гнедой Конь говорит правду, но его правда однобока, как плохо пропеченная лепешка. Зачем жечь дом и убивать людей? Разве вы воры и убийцы, чтобы нападать ночью, как это делают белые грабители? Отважный воин не боится показать лицо врагу, он выступает открыто и громко заявляет о своих правах. А ты ведешь с собой сотню воинов, чтобы исподтишка убить пятерых спящих белых. Краснокожим мужам не пристало поступать так, и Виннету всем расскажет, что воины окананда – трусы.