Белый Бурхан

Хан Эрлик силен и грозен только для простых людей. Для богатырей он ничтожество. Они всегда проникали к нему под землю, выламывали двери его чугунной юрты, выволакивали сильнейшего из князей тьмы вместе с его шулмусами-оборотнями на солнечный свет и ставили им всем на лбы свои раскаленные на огне клейма. Но никогда не решались убить — людям нужны силы, которых бы они боялись, страх перед которыми держал бы их в узде повиновения…

У богатырей все не так, как у людей! Стало им темно — хватают молнию с неба и зажимают ее между скал; надо им куда-то срочно съездить — садятся верхом не на аргымака, а на птицу Каан-Кэрэдэ;[147] пришла нужда одному богатырю с другим поговорить — вырывает из хвоста коня длинный волос и по нему передает свои слова и мысли… Богатырям — хорошо! Они все могут и все умеют! А как жить простым людям?

Чегат вздохнул и, сложив кнут, вынырнул из аила.

Вовсю полосовал дождь, гром раскалывал горы, молнии разрывали небеса… То не было дождей все лето, а то зачастили вдруг, чуть ли не каждый день! Теперь до первого снега не дождешься сухих солнечных дней!

Как все-таки слаб человек… Ни горы местами поменять, ни тучи разогнать, ни реки в нужные русла направить. Потому и придумали люди себе богатырей-заступников, что сами бессильны не только перед Эрликом, но даже и перед этим вот дождем…

Сквозь густую сетку воды, льющуюся с неба, замаячила фигура всадника. Кто бы это в такую погоду? Кому приспела нужда?

Чегат сложил ладони, подставил их ко рту, крикнул:

— Левее бери! На солонце скользко, можешь коня уронить!

Всадник послушно свернул в сторону, а когда подъехал ближе, Чегат узнал Чета. Гость был желанным, хотя и неожиданным.

— Что-то случилось, Чет? — встревожился Чегат.

— Ничего не случилось. Подумать приехал, поговорить.

— Подумать? — переспросил Чегат недоуменно. — Проходи.

Ветвистыми рогами переплетаются друг с другом узоры на сармыге глазами ведешь по ним, а хочется провести пальцем! Так и сейчас Чегату захотелось провести пальцем по морщинистому лбу Чета, чтобы стереть непривычные борозды, разгладить их. Раньше Чалпан чаще улыбался, чем хмурился, а за последние две недели совсем переменился и стал чем-то похож на своего мрачного друга Яшканчи… Что за тайна связала их? Что Оинчы поручил Яшканчи передать Чету?

Жена Чегата — Кюдейим — подала гостю араку, но Чет отказался и попросил горячего чая. Потом, сняв халат, протянул его хозяйке:

— Повесь куда-нибудь, чтобы подсох немного-Синяя сатиновая рубаха, которую Чет не снимал с себя с весны, выцвела и побурела под мышками, засалилась до черноты у ворота. Значит, оттуда, сверху, и расползаться начнет… А рубаха — хорошая, новая, мог бы и поберечь! Но он ничего не бережет и не ценит, кроме собственной совести.

— Ты доволен своей жизнью, Чегат? — спросил он глухо.

— Сейчас доволен, — ответил Чегат с достоинством. — Овцы сытые, кони бойкие, коровы дают молоко, козы — пух…

Чет поморщился:

— Я не об этом у тебя спросил!

— А что еще? Жена у меня хорошая, дети растут умные, аил новый и теплый, зимняя одежда есть, ружье с патронами тоже…

— И лучше жить не хочешь? Чегат развел руками:

— Эйт! Что с тобой? Кто же из алтайцев лучше жить не хочет!

Лицо Чета замкнулось. Чегат не понял его главного вопроса и не скоро еще поймет. А может, и вообще никогда не поймет…

— А что бы ты еще хотел иметь, Чегат?

— Шелковую шубу. Как у зайсана Эрчима и других баев.

Ответил не задумываясь. Значит, рано или поздно, но купит себе шелковую шубу! А там и бляху к этой шубе заслужит!

— Кончился дождь?

Хозяин поднялся, открыл и снова закрыл дверь-эжик:

— Нет еще.

— Все равно надо ехать! Подай мой халат, Кюдейим… От коня шел пар, будто он не стоял с подветренной стороны аила, а варился в большом казане. Значит, похолодало, и жди теперь раннего снега в горах…

— Прости меня, Чегат, — подал руку Чет, — не то я спрашивал.

— Спрашивал ты правильно, — отвел глаза Чегат. — Плохо я тебе отвечал.

Чет улыбнулся: понял его вопрос Чегат, не знал только что ответить, не хотел перед женой дураком выглядеть… Что ж, пусть подумает! Жить надо, не только об одном брюхе думая… Да-да, не только о брюхе…

ЧАСТЬ 3 СКВОЗЬ СТРАХ — К НАДЕЖДЕ

Если хочешь отомстить обидчику, не поднимая руки на него, нарисуй его вниз головой. Так священная книга судеб изображает мертвых…

Уйгурское сказание

Глава первая КЕЗЕР-ТАШ [148]

Худой бородатый человек в длинной поношенной шинели, в проголодавшихся сапогах, подвязанных бечевой, в истерзанной шапке-монастырке и с увесистой дубиной в руке шел по суглинку напрямик, выдирая пласты бурой грязи. Сизый его нос взялся испариной, глаза сощурились до щелей, а рот расползся вширь, будто привязанный чем-то за оттопыренные синеватые морщинистые уши.