Белый Бурхан

Бабый смутился, увидев, что монах не только нахально любовался этой дикой мазней, но и, сняв с головы лодку грязно-желтого колпака, отправился собирать мзду за представление. Может, он - жулик, а не монах? Мало ли сейчас всяких подозрительных людей гонят голод и нужда по дорогам?

Грязно-желтая лодка медленно плыла по кругу и наконец остановилась возле Бабыя. На самом дне тускло поблескивало несколько медных и бронзовых монет. Не дороже простой милостыни оценили спектакль монаха люди!

- Откуда ты? - спросил Бабый строго. - Из какого

дацана?

- Из земли, где будет рожден новый Будда - из Бенареса. Это далеко, лама. Это очень далеко!

- Знаю. Зачем тебе деньги? Тебе не хватает милостыни?

- Я хочу построить монастырь, посвященный новому

владыке.

- На эти деньги ты ничего не построишь.

- Всякое подаяние свято, лама. И я знаю дацаны, которые были построены на подаяния...

Уверовав в свою победу в споре, монах поднял глаза и поспешно убрал руку с шапкой-лодкой: приверженцы гелукпы3 недолюбливали монахов и отшельников, а те побаивались их не меньше, чем черношапочников Бонпо4 тот, кто носил красную шапку, всегда был мудрец или книгочей! А каждому ли по силам тягаться с мудрецом?

- Какой геше-ларива осмелился писать такую танку? - угрожающе спросил Бабый. - Разве тебя не учили, что искажение святыни является надругательством над ней, святотатством?!

- Я сам тот геше-ларива, лама! - застонал монах. - Мои краски искренни и прочны, составлены, как подобает, наложены на холст тайно и с молитвой, но я - бездарен!- Он обескураженно развел руками. - А настоящий геше-ларива берет за каждую танку золотом! Великий живописец Дзанабазар умер давно, а его ученики и не подумают помочь мне... Да и сами посудите, лама, какой убыток Майтрейе и другим богам, если на моих танках они выходят немного кривобоки и разноглазы? Разве от такого пустяка их величие и слава потерпят ущерб? Ущерб понесет только моя карма!

А он - плут! - весело подумал Бабый. - Чем он еще торгует, что из святынь еще упрятано в его грязный мешок? Поддельные сутры, ложные дэвтэры, святой помет грифонов и символы дхармы на самых неподобающих предметах? У такого все может быть!

- Тебя спасает от кары только твоя святая цель. Когда обойдешь всех, возвратишься ко мне. Надо поговорить...

- О, добрый лама! Если вы дадите мне нарсанг...

- У меня нет этой монеты.

Монах поклонился и протянул свою лодку соседу Бабыя. Тот подумал, вынул горсть медных монет, долго перебирал их. Сначала хотел бросить полновесный шо, но нашел монету покрупнее, а достоинством всего в четверть шо. Бабый нахмурился: не верят люди этому плуту, собирающему деньги на новый монастырь!

Кто-то из толпящихся вокруг Бабыя захотел-таки купить танку монаха дешево и свято. Тот приосанился, начал торговаться, шепча еще тише, чем когда расхваливал свою плохую работу, - восторг и важность душили его... Наконец сторговался. Новый владелец танки-лохматый и самодовольный караванщик - закутал ее в белую холстину, презрительно и даже брезгливо бросив под ноги монаху его выцветшую синюю тряпку. Но тот сиял: у него в запасе таких танок было, вероятно, десятка три...

Толпа постепенно разошлась, и монах-торговец оказался с Бабыем наедине.

- Ну, что у тебя есть еще?

- Бусы дзи, лама.

- Покажи.

Бабый был уверен, что плутоватый монах непременно подсунет ему китайскую подделку: из окаменевшего помета птиц или черного камня с грубо процарапанными знаками великой тайны. Но торговец протянул ему подлинные бусы из роговика с внутренними знаками, вчеканенными секретным способом тысячи и тысячи лун тому назад мастерамы Такагмы.

- Как тебя зовут?

- Чампа.

- Ты - тибетец?

- Нет, монгол.

- А почему у тебя тибетское имя? Ты был накорпой в Лхасе?

- Я не дошел до Лхасы, - смутился монах. - Меня остановили стражники, и их доньер приказал мне убираться из Тибета.

- Тебе повезло. Тот, кто обманывает, живым из священной и благословенной страны не возвращается!

- Я был настоящий накорпа, лама! Я хотел видеть Большого Будду и Поталу! Но я был нищ, и стражникам нечем было у меня поживиться...

Бабый кивнул: Чампа не врал - нищему паломнику нечего делать в Лхасе. Он перебирал камни бус и ощущал пальцами их мягкое тепло. Они как бы светились изнутри и в их магических знаках была заключена не меньшая сила, чем в чудесном перстне владыки Шамбалы. Но ведь и монах знает об этом!

- Сколько ты хочешь получить за эти дзи?

- Сто индийских серебряных рупий.

Бабый вздохнул и протянул драгоценные бусы обратно:

у него не было и десятой части этой суммы.

- Может, купите ладанку, лама?

- Нет, Чампа. Ладанка мне не нужна. У меня нет талисмана.

Какая-то смутная догадка озарила лицо монаха:

- Вы пришли к сада Мунко, лама?

- Как ты догадался? - изумился Бабый.

- Больше здесь не к кому приходить ученому ламе.

- Да, я прибыл в его дуган5. Я ищу Ганджур.

- Возможно, лама, вы уже у цели.