Белый бушлат

— Первым долгом, молодые люди, разрешите обратить ваше внимание на прекрасный экспонат, находящийся перед вами. Я нарочно велел извлечь его из ящика, что стоит у меня в каюте на свободной койке, и вынести его сюда ради вашего вящего поучения. Этот скелет я приобрел самолично в Хантеровском [343] отделе Королевского хирургического колледжа в Лондоне. Это своего рода произведение искусства. Но рассматривать его нам теперь недосуг. Было бы нескромно пускаться в подробности при настоящих обстоятельствах, — бросил он почти доброжелательный взгляд в сторону больного, который начал приоткрывать глаза, — однако позвольте все же показать вам на бедренной кости, — и тут он легким движением отцепил ее от скелета, — именно то место, где я собираюсь произвести распил. Здесь, молодые люди, точно в этом месте. Вы видите, оно расположено весьма недалеко от тазобедренного сустава.

— Да, — вмешался врач Уэдж, приподымаясь на цыпочки, — да, молодью люди, в месте соединения с acetabulum ossis innominati[344].

— Ну, подавай сюда своего Белла «О костях», Дик, — шепнул один из помощников юнцу рядом, — Уэдж небось все утро зубрил из него мудреные слова.

— Врач Уэдж, — строго заметил Кьютикл, обводя взглядом присутствующих, — мы, с вашего позволения, обойдемся пока без ваших комментариев. Теперь, молодые люди, вы, надо полагать, усвоили, что, поскольку операция производится так высоко, в непосредственной близости к жизненно важным органам, она приобретает необычайную красоту. Для нее требуется твердая рука и верный глаз — но даже при этом не исключена возможность смерти пациента у меня под ножом.

— Скорее, помощник! Воды, воды, ему опять плохо! — воскликнули оба матроса.

— Не беспокойтесь за своего товарища, — обернулся к ним Кьютикл. — Повторяю, многие пациенты нервничают в подобных обстоятельствах и волнение доводит их до обморока; все это вполне естественно. Но откладывать операцию нам не следует. Лекарский помощник, подайте мне нож, нет, не этот, следующий, вот-вот, он самый. Больной, кажется, приходит в себя, — пощупал он пульс у марсового. — Ну как, приготовились?

Последний вопрос относился преимущественно к одному из лекарских помощников с «Неверсинка», бледному, долговязому и скелетообразному молодому человеку, наряженному в некое подобие савана из парусины, заколотого на шее и целиком облегавшего фигуру. Он сидел на фитильной кадке рядом с покачивающимся скелетом в готовности по первому знаку ухватиться за ногу оперируемого. Все было так, как будто он помогает плотнику, придерживая конец доски, в то время как тот распиливает ее поперек.

— Губки, лекарский помощник! — скомандовал Кьютикл, уже окончательно расставаясь со своими зубами и еще выше закатывая рукава. Затем, пощупав пациенту пульс: — Ну а вы, матросы, держите его, возьмите за руки и не давайте шелохнуться. Лекарский помощник! Приложите руку к артерии. Я начну, как только пульс забьется сильнее. Ну вот и хорошо!

Он уронил руку, осторожно ощупал бедро и, быстро нагнувшись над ним, безошибочно провел роковым ножом по точно намеченному месту. Все глаза в одну и ту же секунду обратились на часы, которые каждый держал уже наготове. Пациент между тем лежал с расширенными от ужаса глазами, словно в трансе. Все затаили дыхание, но в то время как трепещущая плоть нехотя расходилась глубокой раной, на дне ее между живыми стенами забил кровавый родник, и два густых потока вырвались из ее концов и потекли в противоположные стороны по бедру. Немедленно были пущены в ход губки. Все от напряжения стиснули зубы; нога скорчилась в судорогах, раненый испустил истошный крик; матросы навалились на него, а безжалостный нож между тем обходил кость по кругу.

— Пилу! — отрывисто произнес Кьютикл.

В то же мгновение она оказалась у него в руках.

Увлекшись операцией, он уже приложил было ее к кости, как вдруг поднял голову и, обращаясь к лекарским помощникам, спросил:

— Быть может, кто-нибудь из вас хотел бы попробовать свои силы? Прекрасная возможность!

Вызвалось несколько человек. Кьютикл отобрал из них одного и со словами: «Не спешите, действуйте твердо», вручил ему пилу.

Товарищи взглянули на счастливца с завистью. Впрочем, новичок принялся за дело довольно робко. Кьютикл, все время пристально следивший за ним, вдруг выхватил у него инструмент и крикнул:

— Хватит, мясник! Вы позорите нашу профессию. Вот как надо!

В течение нескольких секунд раздавался пронзительный скрежет пилы, потом показалось, что марсового перепилили надвое — нога медленно соскользнула в руки бледного лекарского помощника, который сразу отнес ее с глаз долой и спрятал под пушку.

— Врач Сойер, — произнес Кьютикл, сделав любезный полуоборот в сторону хирурга с «Мохока», — не угодно ли вам заняться артериями? Они в полном вашем распоряжении.

— Смелее, Сойер, соглашайтесь, — подбадривал его Бэндэдж.

Сойер подошел к столу, и, пока он несмело накладывал лигатуры, Кьютикл, повернувшись к лекарским помощникам, произнес:

— Молодые люди, продолжаем объяснения. Лекарский помощник, передайте мне кость.