Белый дракон

— Вероятно, они так и не узнали, кто принес яйцо обратно. Ведь на площадке Рождений ни одного из них не было — вот они и не помнят того, чего не видели, — Джексом решил пока об этом больше не думать.

Его сморила усталость, и он привалился к теплому боку Рута. Нужно немножко отдохнуть — а яйцо пока пусть греется на полуденном солнце. Теперь им предстоял последний, самый сложный маневр.

Нужно рассчитать так, чтобы выйти из Промежутка на самой площадке Рождений — там, где арка нижнего входа, круто изгибаясь, не позволяет увидеть со стороны чаши Вейра, что делается в глубине. Это как раз напротив щели, которой Джексом с Ф’лессаном так успешно воспользовались много Оборотов назад. Просто счастье, что Рут такой маленький и можно рискнуть выйти из Промежутка прямо на площадку. Раз его дракончик родился на ней, надо полагать, он найдет дорогу с закрытыми глазами… Правда, до сих пор его хвастливые заявления — мол, он всегда знает, в какое время направляется, — неизменно подтверждались.

Даже на пустынной и жаркой равнине Керуна стоял еле слышный, но неумолчный гул: тихонько шуршали какие-то насекомые, шелестел в сухой траве знойный ветер, извиваясь, скользили по песку змеи, где-то вдали разбивались о прибрежные скалы морские волны. Стихни все эти звуки разом — это произвело бы не меньшее впечатление, чем гром среди ясного неба. Именно такая мертвая тишина и внезапно изменившееся давление воздуха заставили Джексома с Рутом стряхнуть дремоту и в тревоге вскочить с теплого песка.

Джексом поднял глаза к небу, ожидая увидеть бронзовых драконов, жаждущих вернуть свою добычу. Но знойные небеса были совершенно пусты. Оглянувшись вокруг, Джексом увидел подстерегавшую их опасность — по пустыне, быстро приближаясь, надвигалась серебристая дымка Нитей. Падение! Спотыкаясь, он бросился к яйцу; Рут не отставал. Вдвоем они стали судорожно откапывать его; затем Джексом начал обвязывать тюк веревками, одновременно пытаясь определить, где проходит передний фронт смертоносного ливня. Удивительно, почему в небе не видно ни единого дракона?

Но, как они ни спешили, стараясь понадежней закрепить на груди у Рута драгоценную ношу, время летело еще быстрее. Не успел Джексом вскочить Руту на шею и послать его вверх, как вокруг, зловеще шипя, стали дождем падать Нити. Выпустив столб пламени, Рут круто взвился в воздух, пытаясь выжечь перед собой свободное пространство, чтобы оттуда уйти в Промежуток.

Огненная лента обожгла Джексому щеку, скользнула по плечу, прошила кожаную куртку, ужалила руку, потом бедро. Он услышал крик боли, вырвавшийся у дракона, — и все кануло в непроглядный мрак Промежутка.

Каким-то образом Джексом умудрился не забыть, где и когда они должны очутиться. Хвала Скорлупе, под ними оказалась бенденская площадка Рождений. Снаружи доносится неистовый вой Рамоты. Рут чуть слышно ойкнул, когда раскаленный песок попал на свежий ожог. Кусая губы от боли, Джексом сражался с веревкой. У них так мало времени… кажется, уже целый час он не может распутать эти узлы! Рут опустил яйцо на песок, и золотистый овал, попав на пологий склон, неожиданно выкатился из темного угла, где они скрывались, прямо на глаза зрителей. Больше ждать было нельзя. Рут рванулся к высокому сводчатому потолку и нырнул в Промежуток.

Все! Теперь драконы не пойдут друг на друга войной…

Джексом удивился, когда Рут вышел из Промежутка над знакомым горным озерцом. В этот миг юноша был слишком озабочен состоянием своего дракона, чтобы задуматься, в каком времени они оказались.

Рут жалобно поскуливал: невыносимо жгло лапу и бедро. Он мечтал только о том, чтобы поскорее унять эту жалящую боль. Джексом соскочил прямо на мелководье и стал поливать водой грязную серую шкуру дракона, проклиная себя за то, что не догадался захватить целебную мазь. Конечно, ему и в голову не могло прийти, что они попадут в такую переделку…

От ледяной воды жжение слегка поутихло, но теперь Джексом боялся, как бы грязь не вызвала воспаление. Можно было, конечно, придумать для маскировки что-нибудь менее опасное, чем речной ил. Он не решился тереть обожженные места песком — Руту будет больно, да еще эта мерзкая грязь въестся в раны. Впервые за много дней Джексом пожалел, что с ними нет ни единой ящерицы, — они помогли бы ему вычистить дракона.

«Сегодня — следующий день после того, когда мы отправились в путь, — заявил Рут. — Видишь, я всегда знаю, в каком времени нахожусь, — добавил он с вполне законной гордостью. — Ужасно щиплет слева от гребня — ты оставил там грязь!»

Везде, где только было можно, Джексом основательно прошелся по Рутовой шкуре песком, стараясь не обращать внимания на собственные рубцы, горевшие огнем. К тому времени, когда Рут наконец решил, что он достаточно отмылся, и пошел в последний раз окунуться на глубине, Джексом едва не падал с ног от усталости и боли. Льнущие к ногам волны снова напомнили ему тот не столь уж давний день, когда он так неожиданно взбунтовался.