Белый и пустой (СИ)

========== Часть 1 ==========

Вся королевская конница

Вся королевская рать

Не может Шалтая-Болтая собрать

В первый раз Белль проснулась в больнице. Сначала ей даже показалось, будто она снова превратилась в пациентку с потерей памяти. Снова больничная пижама и халат, только руки не её — чужие, старческие, покрытые пятнами и морщинами. Она уже успела состариться настолько, что никто не видел в ней угрозы, выпуская в комнату отдыха для пациентов? Её ведь никогда раньше не выпускали из палаты.

Только увидев напротив Его, Белль вспомнила, что это сон, и приняла всё происходящее патологически спокойно, как шизофреник спокойно воспринимает то, что с ним разговаривает лампа. Всё виделось странным, но от этого накатывало удивительное спокойствие. Люди в белом плавно, будто в замедленной съёмке, проходили мимо. За соседними столами сидели другие пациенты. Кто-то играл в шахматы, кто-то рисовал мелками, кто-то решал головоломки. Перед ней тоже были разложены несколько кусочков детского пластилина, и она неосознанно катала по столу синий неровный шарик.

Он сидел напротив неё за столом, тоже в больничной пижаме, немного взъерошенный, удивительно яркий, и что-то увлечённо рассказывал. У него были рыжевато-русые волосы, забавные усы, еле заметная щетина, глаза — точно такие же, как у Румпельштильцхена. Человеческие, карие глаза. Он рассказывал ей, и, видимо, уже не в первый раз, что он — двойной агент, что, когда его задание будет выполнено, он уберётся из психушки и получит бешеный гонорар. И половину отдаст своему сыну. У него чудесный сын. Глаза его горели неподдельным восторгом, когда он рассказывал о своей миссии агента, но стоило ему вспомнить о сыне, и он замолчал, а искры в его глазах потухли. Он как будто посерел.

Белль только сейчас начала понимать две вещи. Первая — он безумен, такой же пациент, какой когда-то была она. И ей иррационально приятно было думать, что Румпельштильцхен мог находиться с ней в одной лодке. Вторая — это не Румпельштильцхен. Совсем не тот, кого она ищет.

Его звали Чарли. Откуда-то Белль знала, что он был неплохим турагентом, что смог добиться успеха буквально с нуля, что у него действительно есть сын, которого он любит больше всего на свете. Что он свихнулся, когда разорился, и стал считать себя секретным агентом с манией преследования. Что его сын и сдал его в психбольницу. Что он иногда навещает отца и, несмотря ни на что, тоже очень его любит.

Почему-то от знания об этом, в общем-то, чужом ей человеке, рот заполнился горечью. Чарли тем временем, будто пробудившись ото сна, снова начал рассказывать о своей миссии агента с непоколебимой уверенностью душевнобольного.

Здесь ей нечего искать. Это ложный след. Чарли похож на Румпельштильцхена лишь лицом и своей сломленностью. Нужно было продолжать поиски, но Белль ещё долго сидела и внимательно слушала рассказ Чарли, продолжая катать по столу пластилиновый шарик. Неважно, что он говорил, она уже больше месяца не слышала его голоса, не видела его настолько живым.

«Ещё чуть-чуть, — уговаривала она себя, прежде чем уйти. — Ещё пару минут».

Магия сама выбросила её в следующий сон, такой же ложный, как и первый. Сколько же ещё придётся ей пройти, чтобы заново собрать своего Румпельштильцхена?

***

— Доброе утро?

Яркий солнечный свет пробивался через окна, освещая полумрак спальни и лежащего в кровати мужчину. Глаза его были уже открыты, и он равнодушно смотрел перед собой в пространство, изредка моргая. Лицо его заметно осунулось, а глаза будто впали.

«Он очень изменился с тех пор, — подумала Белль. — Как будто начал стареть…»

Белль продолжала стоять в дверях спальни, как если бы всё ещё ждала ответа. Нет, она уже не чаяла услышать от него хоть слово. Румпель вполне ожидаемо, как и многими утрами до этого, только медленно прикрыл глаза и снова уставился куда-то в потолок. Сложно было сказать, проснулся он давно или вовсе не засыпал. Белль старалась не злоупотреблять снотворными. Доктор Вейл говорил, что это вредно.

— Румпель, ты уже проснулся? Пора вставать, — она привычно подошла к постели и откинула в сторону одеяло. Румпельштильцхен под ним лежал неестественно прямой в своей фланелевой пижаме и неподвижный. Ноги навытяжку, руки вдоль тела. Он не менял позу с прошлого вечера. Фараон в своём склепе.

Откинутое одеяло — уже заученный сигнал. Румпель послушно встал и, как сомнамбула, обойдя все препятствия, включая саму Белль, направился в ванную комнату. Белль услышала, как зашумела вода, и поторопилась заправить постель.

Бриться сам Румпель так и не приноровился. На следующий же день после того, как она забрала его из больницы, он порезался бритвенным станком, залив кровью раковину, но так и продолжал стоять перед зеркалом, вдавливая лезвия станка в щёку.

Белль наскоро застелила кровать покрывалом и поспешила в ванную. К тому времени, как Румпель закончил чистить зубы, Белль уже пришла к нему на помощь. Выхватила из рук бритвенный станок и принялась сама наносить пену для бритья. Выражение его лица нисколько не изменилось. Он лишь чуть нахмурился и только.