Белый какаду

– Это всего лишь незакрепленная ставня, ничего страшного, Да, я недавно приехал из России, Я провел там безвыездно целых два года. Я инженер и был приглашен на работу. Это 6bwq тяжело. Я переписывался со своим старым другом Джеком Даннингом, и мы сговорились встретиться здесь, а потом отправиться в зимнее путешествие по Южной Испании. Но я приехал на неделю раньше времени.

Я был рад, что она выглядела более спокойной, и продолжал:

– Надеюсь, что в Южной Испании теплее, чем здесь, и не так ветрено.

– Здесь очень холодно от ветра. Это мистраль. Но летом здесь очень жарко и сухо. Летом сюда приезжают туристы большими группами. Кажется, что вся Америка бывает здесь. Сначала мне здесь нравилось. А теперь...

Я чувствовал, что она возненавидела это место, но она лишь сказала:

– А теперь мне здесь не нравится. А что вы думаете об этом отеле?

– Зимой он довольно просторный, не так ли? Гости должны трещать здесь от холода подобно земляным орехам.

– Мы и трещим. Особенно, когда распускают летний штат прислуги. Сейчас здесь находятся повар, слуга и горничная, затем управляющий и его жена – мадам Ловсхайм. Кроме того, живете вы, миссис Бинг и священник. Ну и я, конечно. Зимой здесь очень тихо и обычно безлюдно.

Вероятно, она прочла вопрос в моем взгляде, так как добавила:

– Я живу здесь около года. Видите ли, моя мать болела и умерла здесь. Мадам Ловсхайм и ее муж были очень добры ко мне и к моей матери.

Она не упомянула о своих родственниках и не сказала, где в Америке был ее дом. Как бы желая переменить тему, она встала, поглядела в зеркало и пригладила волосы. Они были довольно длинными и разделены на прямой пробор. Их кончики вились локонами чуть ниже ушей, придавая ей вид красивого средневекового пажа. Затем она стала рассказывать мне об отеле.

Оказалось, что раньше здесь была очень элегантная семейная резиденция. Потом дом был куплен вместе с обстановкой и превращен в отель, чем и объяснялось наличие красивой мебели.

– Конечно, – сказала она, – время от времени вносились некоторые изменения, обновлялось декоративное оформление.

Она подняла голову и посмотрела на стены.

– Например, менялись обои. Эти теперь выглядят подобно бредовым фрескам некоторых художников. Рядом с вашей комнатой имеется небольшой салон, стены которого обтянуты старинной атласной парчой. Эту комнату редко открывают, но, может быть, вам захочется ее посмотреть. В ней стоит рояль, огромный, словно амбар. Говорят, что когда-то, очень давно, сам Папа Римский исполнял на нем мессу. Впрочем, я сомневаюсь в этом.

Я издал какой-то звук, выражавший согласие, и она продолжала:

– Существует также предание о здешних многочисленных часах. Говорят, будто они были приобретены во время приготовлений к визиту Наполеона. Он ведь любил часы, вы знаете? Но в достоверности этого я тоже сомневаюсь: даже страстному любителю не нужно такое количество часов. О, у вас в комнате находятся часы со шпагой! Они единственные такие во всем доме!

Ее розовые пальцы дотронулись до маленькой шпаги и осторожно вынули ее из руки бронзового всадника. Вероятно, на моем лице отразилось изумление, потому что, глядя на меня, она впервые рассмеялась, и лицо ее при этом расцвело.

– Разве вы не знали, что она вынимается? К тому же она очень острая.

Она дотронулась кончиком пальца до острия.

– Как кинжал!

Она стояла передо мной, держа игрушечную шпагу. Ее светлая голова наклонилась. Бархатная накидка была у самого подбородка. Юбка подчеркивала стройность ее талии и бедер, расходясь затем широкими длинными фалдами. Наш разговор вернул ей спокойствие, хотя это не меняло ситуации. Я подошел и встал возле нее, облокотившись на полку камина. К собственному удивлению, я услышал свой голос:

– Я хочу помочь вам. Вы позволите мне это? Она медленно вложила обратно маленькую шпагу.

– Вы уже помогли мне. Я не знаю, как благодарить вас. Думаю, что теперь мне опасность больше не угрожает.

В нерешительности она остановилась и посмотрела мне в лицо. Я до сих пор не могу определить точно значение ее взгляда, чем-то он приковывал внимание, и я чувствовал, что она хотела этим взглядом передать нечто важное.

Чуть позже, вероятно, спустя несколько секунд, она продолжала:

– Возможно, будет лучше, если я расскажу вам, что произошло сегодня вечером. Наверное, было около десяти часов, когда я вышла. Я чувствовала себя неспокойно и хотела перед сном прогуляться. О, я часто по вечерам хожу к мосту и подолгу смотрю на реку. Это всегда было совершенно безопасно. Но сегодня...

Она приложила руку к горлу, но тотчас продолжала твердым голосом.