Белый клык

But Weedon Scott was not listening. He was thinking rapidly.	Но Уидон Скотт не слушал, он быстро обдумывал что-то.
The Aurora's whistle hooted a final announcement of departure.	"Аврора" дала последний гудок.
Men were scurrying down the gang-plank to the shore.	Провожающие торопливо сходили на берег.
Matt loosened the bandana from his own neck and started to put it around White Fang's.	Мэтт снял платок с шеи и хотел взять Белого Клыка на привязь.
Scott grasped the dog-musher's hand.	Скотт схватил его за руку.
"Good-bye, Matt, old man.	-- Прощайте, Мэтт!
About the wolf-you needn't write.	Прощайте, дружище! Вам, пожалуй, не придется писать мне про волка...
You see, I've . . . !"	Я... я...
"What!" the dog-musher exploded. "You don't mean to say . . .?"	-- Что? -- вскрикнул погонщик. -- Неужели вы...
"The very thing I mean.	-- Вот именно.
Here's your bandana.	Спрячьте свой платок.
I'll write to you about him."	Я вам сам про него напишу.
Matt paused halfway down the gang-plank.	Мэтт задержался на сходнях.
"He'll never stand the climate!" he shouted back.	-- Он не перенесет климата!
"Unless you clip 'm in warm weather!"	Вам придется стричь его в жару!
The gang-plank was hauled in, and the Aurora swung out from the bank.	Сходни втащили на палубу, и "Аврора" отвалила от берега.
Weedon Scott waved a last good-bye. Then he turned and bent over White Fang, standing by his side.	Уидон Скотт помахал Мэтту на прощанье и повернулся к Белому Клыку, стоявшему рядом с ним.
"Now growl, damn you, growl," he said, as he patted the responsive head and rubbed the flattening ears.	-- Ну, теперь рычи, негодяй, рычи, -- сказал он, глядя "на доверчиво прильнувшего к его ногам Белого Клыка и почесывая ему за ушами.
CHAPTER II-THE SOUTHLAND	ГЛАВА ВТОРАЯ. НА ЮГЕ
White Fang landed from the steamer in San Francisco.	Белый Клык сошел с парохода в Сан-Франциско.
He was appalled.	Он был потрясен.
Deep in him, below any reasoning process or act of consciousness, he had associated power with godhead.	Представление о могуществе всегда соединялось у него с представлением о божестве.
And never had the white men seemed such marvellous gods as now, when he trod the slimy pavement of San Francisco.	И никогда еще белые люди не казались ему такими чудодеями, как сейчас, когда он шел по скользким тротуарам Сан-Франциско.
The log cabins he had known were replaced by towering buildings.	Вместо знакомых бревенчатых хижин по сторонам высились громадные здания.