Белый клык

— А что еще я мог тебе сказать? — фыркнул Кроу Бренвен. — Ты хочешь запихнуть мою племянницу в адскую машину атласких умников, которые сами ни черта не понимают, как она работает, а возможный результат варьируется от «все получится» до смерти или сумасшествия! И это не говоря уже о том, на что ты хочешь обречь ее, если (если, Озпин!), операция по пересадке пройдет успешно. Ты сам говорил — Девы умирают своей смертью разве что в качестве исключения. Их силы боятся или хотят заполучить люди, за ними охотится Салем, они сами, зная свою мощь, постоянно лезут в пекло.

— Ты ведь еще не встречался с семьей, не так ли? — тихо спросил Озпин.

— Нет, — напрягся Кроу. — Я сразу к тебе.

— Под «сразу ко мне» ты подразумеваешь «сначала в бар, потом подраться с Винтер, понаделав кратеров в моем внутреннем дворе»?

Бренвен на это только довольно усмехнулся. Бесить Винтер — одно из его самых любимых занятий в этой поганой жизни. Жаль, они редко пересекались — видеть холеную, всегда морозно-вежливую Шни с перекошенным от бешенства лицом стоило любой головомойки, которую ему устроит Озпин. Древний занудный хрен просто ничего не понимает в развлечениях!

— Должен же был кто-то поставить на место эту зазнайку.

— Знаешь, что меня веселит в этом больше всего? — улыбнулся директор, заставив Кроу насторожиться. — То, что твоя племянница говорит о младшей сестре Винтер то же самое и при этом называет своим другом.

— Эй, мы с Ледяной Королевой не друзья!

— Но могли бы быть, если бы ты попытался.

— Ты прекрасно знаешь, почему я работаю один, Озпин, — тихо ответил Бренвен, вновь, почти рефлекторным, глубоко въевшимся за годы, движением сжимая рукоять верного клинка. — И почему у меня всего один друг, не считая племянниц.

— Да, твое Проявление.

— Я приношу неудачу всем вокруг. Это полезно в бою, но превращается в огромную проблему, когда дело касается личной жизни.

— И поэтому ты заливаешь свое одиночество литрами виски и работой, видясь с родными едва месяц в году?

— О, это опять одна из тех душеспасительных бесед от мудрого директора? — закатил глаза Охотник, доставая фляжку и демонстративно делая большой глоток. — Избавь меня от этого. Мы говорили о Янг.

— Просто встреться с ней. Поговори.

— Что ты сделал с ней? — прорычал Кроу, наклоняясь вперед.

Он знал, что Озпин хороший человек. Он знал, что его мотивы чисты, он верил в него и его цель, доверял суждению и опыту… но персонификация одной из четырех Реликвий вертел людьми как хотел и зачастую требовались годы, чтобы понять, как и зачем он это делал. По личным наблюдениям Бренвена, вмешательство директора почти всегда оборачивалось к лучшему для «счастливца», но Озпин был в первую очередь защитником человечества и только потом — каждого отдельного человека.

— Абсолютно ничего, — покачал головой Знание.

— Тогда к чему это все?

— Я не хочу давать тебе подсказок, Кроу. Самые убедительные доказательства — те, которые человек отыскал сам. Так что просто сходи и повидайся с семьей.

Мгновение черноволосый Охотник пристально смотрел в глаза директору, а потом, со вздохом поднявшись, подхватил клинок, закинул на плечо и направился к выходу.

Он знал этот взгляд. Он уже видел это сочувствие в глазах, наблюдал это выражение на лице: «Мне жаль, но когда мы встретимся в следующий раз, ты скажешь, что я был прав».

— Черт бы тебя побрал, древний ты хитрый хрен, — пробормотал он себе под нос, так, чтобы Озпин услышал. — Черт бы тебя побрал…

* * *

Ниндзя в темно-синем костюме пригнулся, театрально взмахнул руками, оставляя огненные дорожки в воздухе…

— Тебе никогда не победить меня, старпер! — закричала Руби, торжествующе вскидывая над головой джойстик.

Ниндзя в темно-красном пригнулся, пропуская над собой огненный шар, сбил противника подсечкой, а затем взмыл в воздух, чтобы приземлиться на грудь темно-синему, залив экран изнутри ярко-красным.

— Не задавайся, мелкая. Это я научил тебя играть в эту игру, — довольно хмыкнул Кроу и тут же отвесил племяннице легкий подзатыльник. — И не называй меня старпером, я не настолько стар.

— Моя очередь! — заявила Янг, оттаскивая сестру с подушки у монитора за капюшон ее любимого плаща.

Руби, впрочем, не расстроилась. Размазавшись алым в воздухе, она приземлилась на кровать, даже не озаботившись стряхнуть с нее лепестки роз, что оставались от ее Проявления.

— А расскажи о своем последнем задании! — потребовала она.

Бренвен улыбнулся. Тейянг и его семья были теми, кого он действительно любил… на них, собственно, список и заканчивался. Он навещал их раз в несколько месяцев, после очередного тяжелого и, временами, грязного задания от Озпина — маленький загородный дом на острове Патч, одном из самых тихих и мирных мест в мире, был его обителью, самым настоящим «Священным местом», причиной, по которой он занимался всем этим. Он еще мог вспомнить, как усаживал обеих девочек себе на колени и, в сотый раз, читал им одни и те же любимые сказки, воспринимаемые с тем же восторгом, что и впервые.